Читать книгу - "Грот танцующих оленей - Клиффорд Саймак"

После завтрака я решил двинуться на рыбалку. На мосту через Оленебойный ручей стояла женщина. Проезжая мимо Вигвама, я пристально его осмотрел — дом по-прежнему казался заброшенным, но женщину я видел впервые и тут же решил, что эта костлявая блондинка из числа посетителей Вигвама. Одета она была в ярко-желтые шорты и узенький желтый лифчик, который, впрочем, прекрасно справлялся со своей ролью, потому что прикрывать там было почти нечего. Волосы ее были зачесаны назад, падая на плечи небольшим конским хвостиком. Прислонившись к перилам, женщина смотрела в омут. Когда я остановил машину за поворотом и пошел в ее сторону, она обернулась. Лицо оказалось таким же костлявым, как и фигура, — скулы и подбородок едва не протыкали кожу, так что лицо казалось чуть ли не заостренным.

— Это здесь вы его нашли? — с ходу спросила она.

— Это не я его нашел, но лежал он действительно здесь, практически под мостом.

— Стефан был дурак.

— Я его не знал, — ответил я, удивляясь ее тону. В конце концов, он ведь покойник. — Вы с ним дружили?

— Он ни с кем не дружил, весь отдался своему дурацкому хобби.

— Ни одно хобби не бывает дурацким, если что-нибудь дает человеку. Один мой знакомый собирает спичечные этикетки. — Нет у меня таких знакомых, но я подумал, что это неплохой пример бессмысленного хобби.

— У него что-нибудь было? Лежало что-нибудь в его карманах?

Как ни странно прозвучал этот вопрос, я все-таки ответил:

— Ничего, никаких документов. Неизвестно даже, кто он такой.

— Нет, почему же, очень даже известно, — возразила она. — Все знают, что он Стефан. Больше никто ничего не знает, да больше и незачем знать.

Позади послышались шаги, и я резко обернулся: к нам подходил мужчина.

— Анжела, ты же знаешь, тебе не следует быть здесь. Что с тобой творится? Ты опять пьяна? Тебя же предупреждали, что пора с этим кончать. — Он повернулся ко мне. — Прошу прощения, она вас, верно, потревожила.

— Ни в малейшей степени, — отозвался я. — Мы просто беседовали, и притом о весьма любопытных вещах.

Он был чуть ниже меня ростом и, наверное, чуть тяжелее. Круглое розовощекое лицо обрамляли коротко подстриженные волосы. Довершали картину клетчатая ковбойка, синие джинсы и тяжелые рабочие ботинки.

— Мы говорили о Стефане, — подала голос женщина, явно стремясь смутить его и радуясь такой возможности. — О Стефане и его дурацком хобби.

— Но вам-то что до его хобби? — повернулся клетчатый ко мне.

— Очень даже многое. Оно кажется мне весьма любопытным.

— Пошли в дом, — приказал он Анжеле.

Она сошла с моста, остановилась рядом с ним и посмотрела на меня:

— Увидимся.

— Надеюсь, — откликнулся я, но не успел ничего добавить, как мужчина ухватил Анжелу за руку, развернул на месте и повлек по направлению к Вигваму, даже не попрощавшись.

Многое из их перепалки осталось для меня непонятным, хотя я и догадывался, что все вертится вокруг хобби Стефана; быть может, кубическая фотография оно самое и есть? Похоже, что моя догадка верна, однако Анжела назвала хобби дурацким, а сфотографировать Марафонскую битву — идея отнюдь не дурацкая.

Да, о многом бы мне хотелось с ними переговорить! Как и откуда они узнали о смерти Стефана, как и откуда попали в Вигвам? Обычно посетители Вигвама прилетали в Сосновую Излучину, а Стефан заезжал за ними на «кадиллаке». Должно быть, на этот раз они наняли машину — да и потом, какое это имеет значение? Если подумать, то никто не видел, как Стефан встречает гостей в Сосновой Излучине; мы просто негласно это подразумевали. Я ломал голову над этим, одновременно чувствуя отвращение к себе за то, что интересуюсь подобными глупостями; пожалуй, становлюсь таким же любопытным пронырой, как Дора.

Вытащив и собрав спиннинг, я натянул болотные сапоги и спустился к омуту под мостом.

В этом омуте водится крупная форель, но я никак не мог настроиться на рыбалку, потому что мысли о трупе Стефана, лежавшем вчера на берегу, не выходили из головы. Время от времени я непроизвольно бросал взгляды через плечо на место, где он находился.

В конце концов я покинул омут и побрел вдоль ручья — на мелких участках прямо по воде, а в местах поглубже выбираясь на берег. Покинув сцену вчерашней трагедии, я смог сосредоточиться на деле и сумел на быстринке у небольшой заводи подцепить порядочный экземпляр речной форели, но не успел вовремя подсечь, когда еще одна крупная рыбина — наверное, радужная — яростно метнулась из-под берега. Второй заброс по той же траектории ничего не дал — должно быть, во время первой поклевки рыба ощутила крючок и вовсе не хотела испытать его на себе. Я забрасывал удочку еще и еще, но клева больше не было. Спустившись по ручью на несколько сотен футов, я наконец подцепил одну — чуть больше предыдущей.

Выбравшись на берег и усевшись на трухлявую колоду, я начал раздумывать, стоит ли продолжать рыбалку, пусть и не очень удачную, но принесшую рыбину. Для ужина этого достаточно, а в хижине на столе ждет книга о докембрии. Уходить не хотелось. Я бы еще побыл здесь — не столько ради рыбалки, сколько ради того, чтобы держаться подальше от дома и от ожидающей там работы. Вот тут-то я и усомнился, что когда-нибудь допишу эту книгу, что вообще хочу ее написать. Черт побери, из-за нее мне дали академический отпуск, и довести дело до конца просто необходимо — но я продолжал предаваться жалобным раздумьям, не в силах тронуться с места.

Потом мне вспомнилась найденная Невиллом полянка венериных башмачков; надо будет взглянуть на них по пути. Конечно, мне это вовсе ни к чему, но еще несколько дней — и венерины башмачки отцветут, и тогда на них уже не посмотришь. Но я просто продолжал сидеть, не двигаясь с места, — во-первых, весьма смутно представляя, где венерины башмачки растут; судя по словам Невилла, найти их довольно легко. Однако я оставался, где был.

Потом я гадал, что заставляло меня сидеть на этой трухлявой колоде — ведь я мог продолжить рыбалку, вернуться в машину или отправиться искать венерины башмачки, но не стал. И вот в результате пишу этот отчет, когда должен работать над книгой.

Прежде чем я продолжу, следует пояснить, что Оленебойный ручей расположен в глубоком, поросшем лесом овраге в ложбине между двумя круто смыкающимися холмами. Русло ручья пролегло в песчанике, но чуть выше находятся пласты известняка, хотя чаще всего деревья скрывают их от взора.

По ту сторону ручья какая-то зверушка шелестела прошлогодней листвой, я посмотрел туда и через несколько секунд разглядел затеявшую этот переполох белку. Белка рылась и принюхивалась, видимо, в надежде отыскать завалявшийся с осени орех, но, почувствовав мой взгляд, в панике заскакала вверх по холму и, резко вильнув вправо, заскочила под нависающий наподобие пещерки каменный козырек. Таких пещерок среди холмов множество; они возникают вследствие эрозии вкраплений мягких пород, над которыми образуют крышу более твердые пласты.