Читать книгу - "Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк"

Жуга, чья жизнь так тесно переплелась с моей; идёт туда, где ночи напролёт танцуют рыжие лисы осени, и над ними та же Луна, где оставил свои следы человек в год, когда я родился. И пока он так идёт, рассказы эти будут появляться.

Это всё, что я могу сказать. Надеюсь, это не конец, и потому…

До встречи.

Искренне ваш

Дмитрий СКИРЮК

Жуга. Драконовы сны

Всякое сходство героев романа с реальными людьми преднамеренное и не случайное.

Город на холме

«Это происходит само по себе, и я не знаю почему – судьба».

Пловец

Белый город плыл в туманном море, словно призрачный огромный сказочный корабль, белый остров в океане снов. Стены, угловые башни, черепица крыш, флажки и флюгера на острых шпилях розовели в лучах ещё не видимого солнца. Было тихо и прохладно. Город спал.

Путник, взгляду которого открылась эта картина, остановился на вершине холма, поправил мешок за плечами и долго стоял, задумчиво жуя травинку и глядя, как всплывают из туманного небытия белёсый камень стен и зеркальная гладь реки. За дальними башнями крестили небо верхушки корабельных мачт.

– Почему бы и нет? – проговорил странник и взъерошил волосы рукой.

Тишина была такая, что скрип несмазанных колёс прозвучал едва ли не кощунственно. Странник опустил взгляд – проступившие сквозь туман очертания телеги были неясными, но вполне различимыми. Левое заднее колесо её вихлялось восьмёркой, производя этот самый колодезный скрип. Возница клевал носом, соответственно и лошадь не спешила. Телега была пуста – крестьянин, продавший товар, налегке возвращался домой.

– Почтенный, – окликнул его странник, – а, почтенный!

Возница вскинулся спросонья, машинально пощупал, на месте ли кошель, и насторожённо покосился на незнакомца. Огляделся по сторонам. Туман был густ, но людей поблизости не было, и спрятаться им было негде. На разбойника парень не походил. Да и разве станет разбойник кого-нибудь почтенным величать? В глубине души крестьянин был польщён – почтенным его называли нечасто.

Он придержал коня.

– Ну, чего? – мотнул бородой. – Чего надыть-то?

В глазах его клубилась сизая похмельная муть.

– Путь добрый, – кивнул странник. – Как называется этот город?

– Энтот? – обернулся возчик, словно городов там было несколько. – Лисс.

– Как?! – странник вскинул голову. Соломинка слетела с его губ. – Как, ты сказал?

Крестьянин аж подпрыгнул. Лошадь дёрнулась и заплясала, звякая сбруей.

– Тпр-ру-у! – он потянул за вожжи. – Чё орёшь-то? Бешеный… Лисс, я сказал! Стало быть, Лисс он и прозывается… Ну-ка, дай проехать.

Путник молча отступил на обочину, и телега покатилась дальше, подпрыгивая на камнях и безбожно скрипя. Проводив её взглядом, странник снова повернулся к городу. Как раз в этот момент край солнечного диска показался над лесом. Белый город на далёком холме мгновенно окрасился розовым. Туман распался на клочки, осел в траву, исчез.

Странник прищурился, потёр небритый подбородок, присел и сорвал свежую былинку. Усмехнулся своим мыслям.

– Лисс, значит… В самом деле, – пробормотал он, не то повторяя свой вопрос, не то отвечая на него, – почему бы не здесь?

Уж и гадюка

«Завишу ли я от чешуи змеи,

от крыла кузнечика?»

Тень

– Пустите! Ай!!!

Зажатое меж узловатых пальцев стражника ребячье ухо закрутилось в винт и даже, кажется, немного хрустнуло. Телли взвыл и завертелся, словно уж под сапогом.

– Пусти, зараза! Больно же…

– А с’час ещё больнее будет! – рявкнул на это стражник и обернулся на шум: – Сорока, мать твою! Где ты там?! Хватай паскуду!

Что-то рухнуло с телеги, брызгами взлетели черепки разбитого горшка, завизжала баба на возу, добавляя шуму в общий переполох. Ближайшая к воротам лошадь заржала, взвилась на дыбы, ударила копытами, взметая пыль. Дышло телеги лопнуло с громким треском, возчик отчаянно выругался и бросился вперёд, хватая поводья. Не ухватил, упал и вдруг попятился на четвереньках, раскорякой, разинув рот и выпучив глаза.

– Матерь Божья! – взвизгнул он, вскочил и бросился бежать.

Из-под повозки выскользнуло что-то маленькое и зелёное и вприпрыжку понеслось к воротам. Следом, растопырив руки и нелепо приседая, бежал Сорока – коренастый кривоногий бородач лет тридцати пяти, с огромным красным носом, загнутым крючком. Случайный прохожий шарахнулся прочь и спешно прижался к стене. И было отчего!

Сорока гнал дракона.

Точнее, не дракона, а дракончика. Тот был зелёный, желтопузый, трёх с небольшим локтей длины от носа до хвоста и походил бы на большую ящерицу, когда б не маленькие крылья на спине, которые, впрочем, больше мешали ему, чем помогали.

– Закрывай! Клаас, закрывай! Ах, чтоб тебя!..

У самых ворот тварь притормозила, развернулась и галопом припустила вдоль телег, расшвыривая песок и конские яблоки. Сорока поскользнулся и шлёпнулся в пыль.

– Чего ты возишься?!

– Да не поймать никак! – пропыхтел Сорока, вставая и отряхиваясь. – Уж больно вёрткий, зараза…

– Ульриха позови, чтоб тебя…

– Не троньте его! Рик, беги… ой-ёй!

Боль была ужасной. Телли стиснул зубы и проклял час, в который он решил довести двух стражников до белого каления, увлёкся и пропустил момент, когда Рик, вторую неделю сидевший не жрамши, упёр из караулки баранью ногу, чуть не схлопотал алебардой по башке, выронил добычу и пустился наутёк, сея панику среди крестьян и возчиков. Телли бросился на помощь… и сам увяз.

По самые уши.

А с ухом и впрямь дело было худо – пальцы стражника напоминали твёрдостью олений рог. Телли уже и не пытался протестовать, лишь вяло трепыхался и повизгивал.

Дракончик тем временем выглянул из-за горы мешков с просом, растревоженный происходящим, присвистнул, растопырил крылья и… ринулся в атаку. С налёту тяпнул Клааса за икру, ещё раз – пониже спины и отскочил, прежде чем тот успел огреть его сапогом.

– Ах ты!..

Мальчишечьего уха стражник всё-таки не выпустил. Дракончик выгнул шею и подобрался для повторного броска.

И в этот миг Сорока ухватил его за хвост!

Пыль взметнулась столбом. Телли взвыл, бессильный что-либо предпринять. Зеваки попрыгали с телег и теперь наседали друг на дружку, силясь разглядеть происходящее, а на помощь первому стражнику уже спешил второй, высокий и худой как щепка – видимо, тот самый Ульрих, за которым посылали. «Подминай, подминай его!» – шумели вокруг. Наконец Сорока встал, держа гадёныша за шею и за хвост. Дракончик извивался и шипел, раздувая бока, когти его бессильно царапали толстую кожу нагрудника.

– Куд… куды его? – пропыхтел Сорока.

– В караулку, – Клаас мотнул головой. Потянул пленника за ухо. – Шагай, чтоб тебя. Ну!

Телли волей-неволей пришлось