Читать книгу - "Приключения Буратино (тетралогия) - Алексей Брусницын"

с другой – настораживает. Если все будут творческими личностями, то, не представляю, какая тогда начнётся конкуренция…

– Ну и прекрасно! Чем должны заниматься люди, когда всю тяжёлую работу возьмут на себя роботы? Останется только творчество! И те, чьи фантазии, усиленные гипносном, окажутся самыми интересными, и будут наиболее почитаемы в обществе.

– Вот это и настораживает… Вот поглядите на то, что происходит сейчас в сетевой литературе, —Невструев начал скромно, но по мере того, как говорил, распалялся всё больше. – Я, если честно, ожидал от развития информационных технологий гораздо большего. Но бесконтрольное распространение стихийной психопродукции и отсутствие какой-либо цензуры привело к тому, что по-настоящему мудрые и талантливые писатели, которые могли бы научить человечество разумному, доброму и вечному, всё более задвигаются на второй план, куда-то в закулисье, и на авансцене оказывается ряженное, кривляющееся быдло, сквернословящее безыскусно, похабно шлёпающееся на задницу и издающее самые вульгарные звуки и запахи. И находятся люди равные им по умственному развитию, а значит восприимчивые к их потугам. Поскольку дураков большинство, то выходцы из их среды и становятся самыми известными и популярными. Если раньше пробивались если не достойнейшие, то хотя бы неглупые и образованные, то теперь любой тупорогий халтурщик может занять свою нишу и килотоннами продавать низкопробный ширпотреб. Что мы и наблюдаем теперь на всех книготорговых площадках…

– Однако оптимистом вас не назовёшь… – психологиня немного опешила от его напора. Она сидела, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, языком тела непрофессионально демонстрируя своё отношение к его излияниям.

Невзоров проигнорировал это замечание.

– Раньше, во времена бумажных книг, профессиональные издатели и редакторы осуществляли некую интеллектуальную цензуру и не допускали публикаций через чур откровенных кретинов. Теперь же кто угодно может вываливать в Сеть своё убожество. И это, между прочим, касается всех видов искусства. Так что же будет, когда все заделаются творцами?

– А нет ощущения, что в вас говорят нереализованные амбиции? Но не будем сейчас об этом… Если хотите, проработаем это факультативно. Наше дело разработать методику, а уж какое она найдёт применение…

– В том-то и беда сумасшедших учёных, которым важен лишь процесс познания, а не его последствия.

– Вы серьёзно?! – Стейси на секунду перестала скрывать эмоции. – То есть вы, писатель, на полном серьёзе полагаете, что необходима цензура?!

– Цензура, безусловно, должна быть, но не идеологическая, а культурная. Человечество же тупеет на глазах без неё! И это касается, конечно, не только литературы. Естественно, это не должны осуществлять один человек или организация. Должны быть демократия и плюрализм, поэтому в решении судьбы художественного произведения обязаны участвовать, скажем, не менее десятка независимых профессиональных экспертов, представляющих различные убеждения и слои общества.

– Я бы с удовольствием продолжила эту беседу, но меня ждут другие участники эксперимента, – спохватилась психологиня.

Выбор блюд в столовой Golden Key оказался весьма неплох, если сравнивать с обычными кейтерингами на израильских предприятиях. Однако по сравнению с угощением в кают-компании «Луча надежды» он был просто убог.

В библиотеке, находящейся через стену от столовой, он почувствовал себя очень комфортно. Приглушенный свет, локальные светильники и футуристическая мебель создавали уютную, почти интимную обстановку. Подборка книг здесь была в основном узкоспециальная – по программированию, кибернетике, психологии и нейрофизиологии. Но в самом дальнем углу пряталась пара стеллажей с художественной литературой, по большей части исторической, приключенческой, фантастической и фэнтезийной.

За весь день сюда заходили всего пару человек, на Невструева внимания они не обращали, даже не здоровались, брали что-то с полок и уносили с собой.

Лучшую атмосферу для творчества придумать было сложно. Александр буквально часа за три описал свой первый день на космическом транспорте. Потом взял с полки том по физиологии сна, и с интересом полистал его. Затем вернулся к своему тексту, перечитал и отредактировал его.

Так он не заметил, как пролетел день. Когда в библиотеку заглянула Стейси, оказалось, что уже почти восемь часов вечера.

– Ну что, как ваши дела, Саша? Написали что-нибудь?

Невструев отметил про себя «Сашу» и молча развернул к ней ноутбук.

Она села за стол рядом с ним и погрузилась в чтение.

Александр с интересом наблюдал за её реакцией. Стейси пару раз нахмурилась сосредоточенно и раза три продемонстрировала весёлую ямочку на щеке. Наконец закрыла ноутбук и произнесла:

– Что ж, очень неплохо. Местами, правда, приходится слишком напрягать воображение. Мне кажется, нужно проиллюстрировать как-то…

– Хорошо. Я подумаю, как это сделать.

– А вообще, замечательное начало, по-моему.

– Спасибо.

Они помолчали немного. Александр думал, что Стейси сейчас уйдёт, но она не торопилась.

– А что это вы читаете? – она заметила книгу, лежащую на столе. – Ух ты! Серьёзный труд. Что вы хотите в нём найти?

– Меня сейчас интересует в основном два аспекта. Во-первых, гипнопедия – обучение во сне. Вот здесь пишут, что всё это шарлатанство, малоэффективно и бесполезно. Однако вашей компании удалось решить эту проблему. Каким образом?

– Знаете, Буратино читал нам лекцию по этому поводу. Но там столько анатомических и физиологических подробностей… В общем, я просто сделала вид, что поняла…

– Людям вашей специальности часто приходится делать такой вид, – ехидно заметил Александр.

– Слушайте! Вы уже не в первый раз пытаетесь доказать мне своё превосходство, – вдруг рассердилась она.

– Да я же шучу, Стейси, – он успокаивающе положил свою руку поверх её.

Она отдёрнула ладонь.

– В первый раз это можно было воспринять как шутку. Теперь уже нет. Вы же понимаете, что пытаетесь самоутвердиться за мой счёт?

– Вы абсолютно правы. Я буду следить за собой. Обещаю.

Она посмотрела на него, как будто пытаясь оценить степень его искренности. Потом начала излагать то, как поняла принцип действия гипнопедии, своими словами.

– Если вы можете внедрить человеку знания, то что же ещё? – спросил он, когда она закончила. – Моему альтер эго во сне внушили уважение к капитану. Также можно внушить подчинение любой власти, принятие любой несправедливости… Вы вообще представляете, какой силой обладает этот ваш гипносон? Он может служить делу порабощения человечества, а может навсегда освободить нас от всех зависимостей.

Стейси пожала плечами.

– Я понимаю, о чём вы… Если эта технология попадёт в руки плохих людей… и всё такое. Бла-бла-бла. Я по этому поводу не переживаю, у нас очень надёжная служба безопасности. Вы сказали, что вас интересует два аспекта. Какой второй?

– Физиологический, – пробормотал Александр и засмущался.

Она заметила это.

– Ничего. Говорите! Мы оба профессионалы.

Невструев в двух словах изложил свои соображения.

Стейси и бровью не повела.

– Гипносон гораздо глубже обычного, поэтому поллюции и не происходит. Вы же и другие физиологические потребности справляли там, так почему вас