Читать книгу - "Создатель звезд - Олаф Стэплдон"

Один и тот же крайне жесткий метод применялся снова и снова, космос за космосом. Выше я говорил, что мне показалось, будто Создатель звезд воспринял неудачу своего первого биологического эксперимента с неким дьявольским удовольствием. В дальнейшем, создавая свои творения, он производил впечатление раздвоенной личности. Каждый раз, когда его осознанный творческий план срывался из-за проявления непредвиденных качеств у субстанции, которую он материализовал из глубин своего подсознания, в его настрое прослеживалось не только огорчение, но и удивленное удовлетворение, словно неожиданно сбылось какое-то его желание, о котором он сам и не подозревал.

Эта раздвоенность подтолкнула к появлению новой модели творения. Если верить моему видению, то наступил новый период в развитии Создателя звезд, когда он ухитрился разделиться на два независимых духа, один из которых был его главным «я» – духом, вечно жаждущим творить живые, духовные формы и все более ясное сознание; другой был мятежным, разрушительным и циничным духом, который мог только паразитировать на результатах работы другого.

Снова и снова создавая очередной космос, Создатель звезд разделял эти два свои настроя, воплощая их в два независимых духа и позволяя им бороться за господство в данном конкретном космосе. Один такой космос, состоявший из трех связанных друг с другом вселенных, чем-то напоминал классическое христианство. Первую из трех вселенных населяли поколения существ, в разной степени одаренных восприимчивостью, разумом, нравственными устоями. Здесь два духа боролись за души этих существ. «Добрый» дух принуждал, помогал, вознаграждал, наказывал; «злой» дух обманывал, искушал и нравственно уничтожал. После смерти существа попадали в одну из двух других вселенных, которые являлись вечным раем и вечным адом. Там они вечно ощущали либо восторженное понимание и благоговение, либо ужасные угрызения совести.

Когда мое видение показало эту примитивную и варварскую картину, я поначалу пришел в ужас и отказался в нее поверить. Как мог Создатель звезд, даже в период своей незрелости, обречь созданные им существа на вечные муки за ту слабость, которой сам же их наделил? Как могло такое злобное божество требовать поклонения?

Напрасно я уверял себя, что мое видение, должно быть, полностью исказило реальность; ибо я был убежден, что видение показало верный образ – по крайней мере, верный в символическом смысле. Но даже увидев этот жестокий мир, даже испытывая отвращение, жалость и ужас, я приветствовал Создателя звезд.

Чтобы оправдать такое свое поклонение, я сказал себе: эта ужасная загадка находится далеко за пределами моего понимания, и даже свирепая жестокость Создателя звезд должна быть правильной. Может ли быть, что варварство свойственно периоду незрелости Создателя звезд? Возможно, потом, когда он полностью стал самим собой, он перерос его? Нет! Я был уже глубоко убежден, что эта безжалостность проявится при создании даже самого последнего космоса. Может, я проглядел какую-то имеющую ключевое значение деталь, оправдывающую эту жестокость? Может, все увиденные мною другие создания просто-напросто действительно были лишь плодом воображения творящей силы, и Создатель звезд, мучая созданные им существа, мучил самого себя в поисках самовыражения? Или, может быть, сам всемогущий Создатель звезд был ограничен в своем творении определенными абсолютными логическими принципами, одним из которых была присутствующая в полупробужденных душах неразрывная связь между предательством и угрызениями совести? Может быть, сотворив тот странный мир, он примирился с неизбежной ограниченностью своих возможностей? Или же, даже поклоняясь Создателю звезд, я поклоняюсь только «доброму» духу, а вовсе не «злому»? И, может быть, он пытался, посредством этого раздвоения, изгнать зло из себя?

На такие вот странные мысли навела меня эволюция того космоса. Поскольку разум и нравственность его обитателей находились на очень низком уровне, то ад скоро переполнился, в то время как рай продолжал оставаться почти пустым. Но Создатель звезд в его «добром» начале любил и жалел свои создания. И потому «добрый» дух спустился в земную сферу, чтобы своим страданием искупить деяния грешников. В результате чего рай наконец-то стал гораздо более населен, хотя и ад не опустел.

Значит ли это, что, поклоняясь Создателю звезд, я в действительности поклонялся только его «доброму» началу? Нет! Иррационально, но убежденно я поклонялся обоим началам, составляющим природу Создателя звезд, как «добру», так и «злу», как нежности, так и жестокости, как идеалам гуманизма, так и совершенно непостижимой бесчеловечности. Подобно тому как пылкий влюбленный отказывается видеть или оправдывает явные недостатки своей возлюбленной, так и я стремился преуменьшить бесчеловечность Создателя звезд, да что там – я восторгался ею. Но тогда, может быть, некоторая жестокость присуща и моей природе? Или мое сердце смутно догадывается, что любовь – высшая добродетель живых существ – для Создателя высшей не является?

Эта ужасная и неразрешимая проблема в моем видении вновь и вновь вставала передо мной. Например, была такая вселенная, в которой оба духа получили возможность бороться друг с другом по-новому и более изящно. В начальной фазе истории этого космоса он проявлял только физические признаки; но Создатель звезд устроил так, что жизненный потенциал этого космоса постепенно выразил себя в разных видах живых созданий, которые, поколение за поколением, проделали путь от чисто физического состояния до состояния разумного, а потом и до состояния ясности духа. В этом космосе Создатель позволил двум духам, «доброму» и «злому», соревноваться даже в самом создании живых существ.

На протяжении многих веков раннего периода истории духи боролись за контроль над эволюцией бесчисленных видов. «Добрый» дух работал над созданием существ, которые были бы высоко организованными, индивидуальными, заботливо относящимися к окружающей среде, более сноровистыми, хорошо понимающими свой мир, самих себя и другие существа. «Злой» дух пытался ему в этом помешать.

Конфликт этих двух духов проявлялся в структуре органов и тканей всех видов существ. Иногда «злому» духу удавалось придать существам внешне неброские, но коварные и смертоносные качества, которые становились причиной их гибели. Природа существ отличалась особым свойством притягивать паразитов, слабостью системы пищеварения, некоторой нестабильностью нервной системы. В других случаях «злой» дух наделял какие-нибудь виды, находящиеся на низкой ступени развития, способностью уничтожать существа, идущие в авангарде эволюции, и те становились жертвой либо новой болезни, либо нашествия каких-нибудь паразитов, либо более жестоких представителей собственного же вида.

Иногда «злой» дух с большим успехом реализовывал еще более изобретательный подход. Когда «добрый» дух находил какое-то интересное решение и начинал с самых основ развивать у избранных им видов новую органичную структуру или стиль поведения, «злой» дух ухитрялся сделать так, что процесс развития продолжался и после того, как оно уже давно удовлетворило потребности существ. Зубы вырастали настолько большими, что есть удавалось с очень большим трудом, защитный панцирь становился настолько тяжелым, что стеснял свободу движений, рога ветвились настолько густо, что врезались в голову, стремление к индивидуальной свободе обретало такую силу, что разрушало общество, стадное чувство становилось настолько всепобеждающим, что уничтожало личность.