Читать книгу - "Особый отдел и тринадцатый опыт - Николай Чадович"

– Вон уже и посибеевская будка виднеется, – сообщил машинист, стараясь перекричать гул могучего дизеля и стук колёс, свободно проникавшие в открытую кабину. – Вам где лучше сойти?

– Давайте прямо здесь, – ответил Цимбаларь, безуспешно пытаясь рассмотреть впереди хоть какие-то признаки человеческого жилья. – Немного пешочком прогуляюсь.

– Прямо здесь не получится. – Наивность пассажира заставила машиниста ухмыльнуться. – Это вам не «Жигули». У моей бандуры тормозной путь двести метров. Как раз к месту назначения и доставлю.

– Тогда я чуть подальше сойду. – Цимбаларю почему-то не хотелось покидать тепловоз на глазах у обитателей будки.

Десантирование прошло весьма успешно, если не считать досадного падения под откос, случившегося по вине самого Цимбаларя.

Будка, о которой ему уже все уши прожужжали, была вовсе и не будка, а полноценный жилой домик, судя по габаритам, перестроенный когда-то из товарного вагона.

На полотно железной дороги смотрели два мутноватых окошка и ещё четыре располагались по бокам. Уже одно это обстоятельство говорило о многом. В Псковской глубинке дом с шестью окошками был то же самое, что трёхмачтовая яхта в Карибском море.

Конечно, служебное жилище Посибеевых требовало хотя бы косметического ремонта, но в любом случае на лачугу оно не походило. Во дворе, огороженном казённым желто-зеленым штакетником, имелся сарай, сложенный из старых шпал, а на приусадебном участке росло с дюжину деревьев, часть из которых имела явные следы термического воздействия.

Только сейчас до Цимбаларя дошло, что место таинственного взрыва находится где-то совсем рядом. Впрочем, как он уже знал, искать там какие-либо улики было совершенно бесполезно – эксперты ФСБ тщательно собрали всё подозрительное, вплоть до пылинок, а железнодорожное начальство велело потом усилить железнодорожное полотно двумя платформами щебня.

На пути к будке Цимбаларь несколько раз сходил с насыпи и начерпал полные туфли болотной воды. Выглядел он сейчас не очень презентабельно: небритая рожа, воспалившиеся от бессонницы глаза, мятая одежда, грязная обувь. Однако столь неопрятный внешний вид как нельзя лучше отвечал той роли, которую Цимбаларь собирался сыграть в самое ближайшее время.

Окрестности посибеевской усадьбы патрулировали две овцы и целая стая пёстреньких курочек. Бесцеремонно отфутболив задиристого петуха, Цимбаларь приблизился к распахнутым настежь дверям и постучал в косяк:

– Эй, кто здесь есть! Войти можно?

В ответ изнутри раздался женский голос, напрочь лишённый теплоты и певучести, так свойственной потомственным крестьянкам, не испорченным урбанистической культурой:

– Войди, коли не шутишь.

В продолговатом помещении, расположенном сразу за сенями-тамбуром, царил полнейший кавардак, и то, что это кухня, можно было понять лишь по наличию заросшей жиром и копотью газовой плиты. Тут же стоял топчан, на котором кто-то спал, с головой накрывшись разноцветным тряпьём, а прямо на некрашеном дощатом полу лохматая дворняга грызла кость – по виду, баранью.

Женщина, сидевшая в закутке между стеной и газовым баллоном, вопросительно, хотя и без особого интереса, уставилась на гостя. Судя по увядшему, малоподвижному лицу, ей можно было дать лет сорок, а судя по красным, разбитым работой рукам – все шестьдесят. Просто не верилось, что в этом забитом и заезженном существе ещё сохранилась страсть к противоположному полу.

Несмотря на то что молва причислила Посибеевых к горьким пьяницам, нигде не было заметно ни одной пустой бутылки, хотя, например, в квартире Цимбаларя они стояли целыми батареями. Либо здесь предпочитали «рассыпуху», либо вовремя сдавали стеклотару.

– Вечер добрый, хозяюшка, – приглаживая растрёпанную шевелюру, сказал Цимбаларь. – Водички попить можно?

– Попей, – без всякого выражения сказала Посибеева. – Ведро за дверью стоит.

Кружку заменял почерневший деревянный ковш ёмкостью литра полтора, но Цимбаларь только смочил в нём губы – питьевая вода тоже отдавала болотом. После этого он без приглашения опустился на самодельный табурет, судя по всему, кроме своего прямого назначения служивший ещё и разделочной доской для мяса.

Жужжали мухи, собака упорно грызла свою добычу, хозяин храпел, иногда сбиваясь на тяжёлые стоны, хозяйка молчала, словно бы вместо гостя было пустое место. Почему-то не находил нужных слов и Цимбаларь. Его неудержимо клонило ко сну.

– Откуда путь держите? – осведомилась наконец хозяйка.

– Да сам не знаю, – сделав над собой усилие, ответил Цимбаларь. – Вчера на пикничок с друзьями выезжал. Выпил лишку, вот и отбился от компании. С утра по лесам и болотам шляюсь.

– Ну-ну, – равнодушно молвила хозяйка. – А документы у вас имеются?

– Конечно, – заверил её Цимбаларь, даже не пошевеливший пальцем.

– Это хорошо, – зябко кутаясь в серую старушечью шаль, сказала хозяйка. – У нас без документов нельзя. Граница рядом.

Внезапно храп резко оборвался, и Посибеев, отбросив тряпьё, заменявшее ему одеяло, вскочил на ноги. Выглядел он так, словно бы пресловутая инопланетная личинка, недавно выдуманная Цимбаларем, уже начала овладевать его телом и сознанием. Шею и лицо путейца покрывали багровые пятна ожогов.

– Стерва! – выламываясь как припадочный, завопил он. – Опять хахаля приволокла! Разорву обоих!

– Отвяжись. – Посибеева без особого усилия оттолкнула супружника, заставив вернуться на топчан. – Человек попить зашёл. Говорит, что заблудился. Врёт, конечно…

– Врёт, – вновь закутываясь в тряпки, подтвердил Посибеев. – В наших краях сейчас воды по колено, а в лесу и того больше. Утопиться там можно, а заблудиться нельзя.

– Я ничего не собираюсь вам доказывать. – По примеру хозяйки Цимбаларь тоже напустил на себя отрешённый вид. – Мне бы выпить чего-нибудь горячительного и отдохнуть чуток. А то ног от усталости не чувствую. За всё заплачу, можете не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь. – Посибеев опять вскочил, ещё резвее, чем прежде. – За отдых мы денег не берём, а горячительное в магазине даром не дают. Так что гони бабки.

– За этим дело не станет. – Цимбаларь выложил на подоконник (наверное, самое чистое место в комнате) заранее заготовленные купюры того достоинства, которые в народе называются «шушвалью». – Заодно и на зуб чего-нибудь возьмите.

– На зуб у нас и своё найдется. По такому случаю можно даже петушка зарезать. – Посибеев молниеносно сграбастал деньги, но тут же передал их своей благоверной: – Дуй на разъезд к Циле. Только в темпе. Одна нога здесь, другая там.

Посибеева, не говоря ни слова, перекинула платок с плеч на голову и степенно удалилась, будто бы ходить за водкой к чёрту на кулички было для неё самым обычным занятием.

– Курва! – сказал Посибеев ей вдогонку. – Пока где-нибудь не перепихнётся, домой не жди.