Читать книгу - "Предводитель мух - Дмитрий Суслин"

Вернулись Колосков и Краснобаев к самолету с набором жиклеров, смотрят, а вокруг кукурузника прапорщик Окуркин бегает. Подошли они, смотрят, а это он не бегает, а танцует, как дети вокруг елки, и даже песню поет:

В лесу родилась елочка,

В лесу она росла,

Зимой и летом стройная

Зеленая была!

– Что это с ним? – спросил Колосков Краснобаева.

– Не знаю, – пожал плечами Иван Иванович, – наверно письмо из дома получил, вот и радуется. Детство вспомнил, маму.

Но времени у них уже не было, чтобы обращать внимания на Окуркина. Надо было жиклеры устанавливать. Работали они целый час, а Окуркин им все это время мешал и отвлекал. Лез обниматься, целовался и кричал:

– Как же я вас всех люблю! Как люблю! Прямо как маму родную. Особенно тебя, Краснобаев!

– Может он пьяный? – спросил Колосков.

– Да нет, от него бы тогда пахло нехорошо.

А Окуркин в самом деле вел себя как пьяный. И очень он им надоел. Они его даже отогнать пытались, но он не отгонялся. И даже не обижался.

И лицо у него было доброе, слащавое.

– Не обижайте меня, – просил Окуркин. – Лучше я вам помогу.

Схватил он гаечный ключ и стал им жиклеры откручивать. Колосков и Краснобаев не заметили, что он откручивает, а не прикручивает, вначале даже обрадовались, думали, что пусть лучше прапорщик работает, чем мешает. Окуркин двадцать жиклеров открутил, прежде чем они заметили, чем он занимается.

– Да это вредительство! – возмутился Краснобаев.

– Мы так старались, – всхлипнул Колосков, – а он…

А Окуркин гаечный ключ бросил и почему-то к двери самолета направился.

– Он мне сейчас машину разберет! – испугался Краснобаев. – Надо что-то делать.

И тут они увидели Осликова и Козликова.

– Эй, курсанты! – позвал их Краснобаев. – А ну забирайте своего прапорщика. Он нам тут весь план поломал.

Осликов и Козликов подбежали и схватили Окуркина под руки.

– А, ребята! – увидев их, обрадовано закричал Окуркин. – Овечкин! Баранчиков! Мои дорогие! Как же я вас люблю!

Хотели Козликов и Осликов отнести прапорщика к казарме, а он не относится. Упирается. Ноги у него заплетаются. И все он падает. Наконец курсантам надоело с ним возиться, видят они что он не в себе, и осмелели.

– Отставить, шатание, товарищ прапорщик! – крикнул Осликов. – Смирно!

И прапорщик послушно встал по стойке «смирно».

– В казарму шагом арш! – скомандовал тогда Козликов.

И прапорщик, размахивая руками, пошел к казарме, да еще при этом сам себе счет подсказывал:

– Ать два, ать два! Левой, левой! Направо! Ать два, ать два!

Краснобаев и Колосков закончили замену жиклеров и остались ночевать прямо в ангаре, потому что решили взлететь прямо с рассветом.

Вскоре рассвело, они проснулись, умылись, достали карту, и Колосков ткнул в нее пальцем:

– Вот здесь, в этом квадрате, прямо у болота, надо начинать. Их гнездо, скорее всего здесь. У вас все готово, Иван Иванович?

– Так точно.

– Тогда приступим. Сели они в самолет и полетели на бой с колорадскими жуками и прочей дрянью. Краснобаев уже в третий раз летел на картофельную плантацию. Он все окрестные поля наизусть уже знал. Память у него была уникальная, а глазомер вообще фантастический. Теперь ему уже наводчики были не нужны. Он и без них не пропускал без обработки и сантиметра, чем всех знатоков просто в восхищение приводил.