Читать книгу - "Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа"

О, карнавалы проводили и раньше, несмотря на недовольство Церкви. Но то было нерегулярное событие. Спонтанное – раз, и провели. Но теперь все было по-другому. Теперь Карнавал взяли под свое крыло общественные деятели, которые усмотрели в нем возможность привить полезные постреволюционные ценности. Газеты наперебой писали, что это праздник для «всех социальных классов», а заодно превозносили красоту женщин, «наполненную мягкостью и тихой грацией». Раньше тех, кто любил потанцевать, называли проститутками и показывали на них пальцем, а теперь женщины выходили на улицы с плакатами, протестуя против цен на аренду жилья. Профсоюзы были заняты агитацией рабочих, и вместе они поднимали шумиху, если что-то было не так. Но Карнавал сгладил все различия, объединил людей, порадовав организаторов. И что важнее всего, на нем можно было заработать деньги.

Кассиопея и Хун-Каме прибыли в Веракрус за день до Карнавала. Это значило, что отели трещали по швам и было трудно найти приличные номера. Пораспрашивав тут и там, они смогли отыскать готовый принять их пансион, но тот был в весьма запущенном состоянии.

– У меня есть две комнаты, а так как я не вижу колец на ваших пальцах, думаю, это именно то, что вам нужно, – хозяйка пансиона ядовито прищурилась. – У нас достойное заведение, и я не позволю…

– Все в порядке. Это мой брат, – перебила ее Кассиопея. – Мы приехали из Мериды посмотреть на Карнавал и походить по магазинам.

Под тенью от шляпы было трудно рассмотреть черты лица Хун-Каме, а врала Кассиопея всегда с легкостью.

– Дверь моего пансиона закрывается в одиннадцать. Мне плевать, что снаружи все веселятся, – придете позже, будете спать на улице, – сказала им женщина и повела за собой.

Комнатушки были убогие, и хозяйка заломила за них слишком много, но Кассиопея знала, что нет смысла протестовать. Она поставила чемодан у кровати и посмотрела на изображение Девы Марии – единственное украшение стен. Обычно она крестилась, но сейчас, подумав о Хун-Каме, решила не делать этого.

Девушка вышла и постучалась в дверь Хун-Каме. Ей хотелось посмотреть этот Villa Rica de la Vera Cruz^[14]. Уж сколько перенес этот город! На него нападал Фрэнсис Дрейк, его обворовывали французы, а потом захватили американцы. Веракрус пережил бесчинства испанских конкистадоров, британских флибустьеров, французских солдат и американских моряков. Возможно, именно поэтому его жители были такими спокойными – они уже ко всему привыкли. Одевались в гуаябера^[15] и смеялись всю ночь напролет под музыку арфы и рекинто^[16]. Когда война столько раз стучала в двери, что тебе может помешать?

Кассиопея и Хун-Каме отправились обедать. Здесь было множество ресторанов, предлагающих изысканные блюда из морепродуктов, но Хун-Каме избегал людных мест. В итоге они набрели на кафе в боковой улочке, где посетители курили крепкие сигареты и пили темный кофе. Это, конечно, было не то место, где можно плотно перекусить: кофе здесь наливали из чайника, а к нему предлагали сладкий хлеб. Чтобы подозвать официантку, нужно было постучать ложкой о стакан, и тот наполнялся кофе, к которому приносили исходящее паром молоко. Гурманы могли полакомиться café de olla^[17], сладким из-за piloncillo – паточного сахара.

Кассиопея, подражая другим клиентам, постучала по стакану и заказала хлеб и кофе для них обоих, хотя ее компаньон мог бы и не есть.

Хун-Каме снял шляпу, и девушка отметила, что ее спутник обзавелся черной повязкой, закрывающей пустую глазницу. Она помешала кофе, а он задумчиво провел пальцем по краю стакана. Стол, за которым они сидели, был так мал, что если бы девушка сдвинулась чуть вперед, она бы врезалась локтем в его руку. Столики побольше заняли любители домино.

– Как мы найдем этого мамлаба? Кто он? – спросила Кассиопея.

– Народ уастеков – родственники майя, и их боги – мои кузены. Мамлабы – это не один бог, а несколько. Один бог – мам. Мамлабы живут в горах, целыми днями играют на музыкальных инструментах, пьют и занимаются любовью с женами-лягушками. Но некоторые из них приходят в город, чтобы поучаствовать в праздниках и соблазнить девушек. И один из них, самый младший, наглее остальных. У этого моего кузена и находится мое ухо.

Кассиопея знала о Чааке, носившем каменный топор, которым он бил по облакам, чтобы пролился дождь. А еще был ацтекский Тлалок с головным убором из перьев цапли, но никаких мамлабов она вспомнить не могла.

– А у этого бога есть имя?

– Мама зовут Хуан, – лаконично ответил Хун-Каме, попивая кофе.

– Хуан? Что это за имя для бога! – разочарованно воскликнула девушка.

– Иногда он Хуан, а иногда Властелин Грома. У тебя ведь тоже несколько имен: Кассиопея, Леди Тун, Каменная Дева… Разве в твоем сердце нет тайного имени, которое ты держишь под замком?

Отец Кассиопеи звал ее кукай, светлячок, потому что маленькие светлячки похожи на звездочек, а она была его маленькой звездой.

– Может быть, – согласилась она.

– Конечно. У всех оно есть.

– А у тебя есть тайное имя? – спросила девушка.

Рука бога замерла, подняв стакан в воздух. Так и не отглотнув, он осторожно вернул стакан на стол.

– Не задавай глупых вопросов.

– Тогда задам умный, – ответила Кассиопея, раздраженная его менторским тоном. – Как мы найдем твоего кузена? Город огромен.

– Мы сами позволим ему найти нас. Как я говорил, он обожает красивых юных девушек. Ты подойдешь для наживки.

Хун-Каме посмотрел на нее с уверенностью, однако девушка запротестовала.

– Должно быть, ты шутишь!

– Нет.

– А вот и да. Я совсем не красивая… ну, не настолько, чтобы понравиться твоему кузену.

– Полагаю, ты никогда не смотрела на свое отражение в зеркале, – как бы между прочим заметил бог. – Чернейшие волосы и глаза… черные, как птица ш’кау, и ты такая же шумная.

Кассиопея поняла, что он вовсе не пытался сделать ей комплимент – он просто описал ее внешность, как описывают цветок. К тому же и оскорбил ее заодно.

Тем не менее щеки ее вспыхнули.

– Даже если он посмотрит на меня…

Хун-Каме прижал ладонь к столешнице.

– Некоторая часть меня находится в твоем теле. Получается необычная нота, ну… как парфюм, и это точно привлечет его.