Читать книгу - "Се - человек - Майкл Муркок"

Глогер откатился от нее, нащупав пепельницу на туалетном столике и одновременно посмотрев на себя в зеркало.

Он увидел желтоватое напряженное лицо мрачного еврейского священника, в голове которого полно образов и неразрешимых навязчивых идей, а в теле противоречивых желаний. Он всегда проигрывал эти споры с Моникой. Она доминировала в их паре, по крайней мере словесно.

Такая перепалка часто казалась ему более извращенной, чем любовные забавы, где, во всяком случае обычно, его роль была мужской. В последние дни, решил он, поведение мое было существенно пассивным, мазохистским, нерешительным. Даже гнев, довольно частый, ни к чему не приводил.

Моника была на десять лет старше его, на десять лет ожесточеннее. Он был убежден, что как личность она обладала большим динамизмом. И все же, у нее было много неудач в работе. Она становилась все циничнее, но еще надеялась на блистательные успехи с пациентами.

Мы пытаемся сделать слишком много, вот в чем беда, думал он. Священник в исповедальне дает отпущение грехов, психиатр старается излечить, и, в большинстве случае, оба терпят неудачу. Но, по крайней мере, они пытались, думал Глогер, а затем спрашивал себя, является ли это, в конце концов, добродетелью.

- Я поглядел на себя, - сказал он.

Не заснула ли она?

Он оглянулся.

Ее настороженные глаза были открыты, и она смотрела в окно.

- Я поглядел на себя, - повторил он. - Как делает это Джанг: "Как я могу помочь этим людям, если я сам беглец от действительности и, возможно, еще страдаю неврозами?" Вот что Джанг спрашивал у себя.

- Этот старый сенсуалист!.. Этот старый рационалист своего собственного мистицизма. Неудивительно, что из тебя не получился психиатр. - Я все равно не стал бы хорошим врачом. Это не имеет ничего общего с Джангом...

- Не вымещай на мне свое разочарование...

- Я хотел помогать людям, но не мог найти пути к ним. Ты сама говорила, что чувствуешь то же самое, что считаешь все бесполезным.

- После тяжелой недели работы я могу так сказать. Дай мне еще сигарету.

Он открыл пачку, сунул две сигареты себе в рот, прикурил их и протянул одну ей.

Почти бессознательно он заметил, что напряженность возрастает.

Спор, как всегда, был бессмысленным. Но не сам спор являлся важным; он просто выражал сущность их связи. Глогер спрашивал себя, является ли и это важным тоже?

- Ты не говоришь мне правду, - теперь не остановиться, ритуал в полном разгаре.

- Я говорю практическую правду. У меня нет желания бросать работу. Уйти. Я не хочу стать неудачницей...

- Неудачницей?! Ты более драматизируешь, чем я.

- Ты слишком серьезный, Карл. Ты пытаешься прыгнуть выше головы.

Он фыркнул:

- Если бы я был тобой, я бы бросил работу, Моника. Ты не больше меня подходишь для нее.

Она пожала плечами, натянув простыню.

- Ты - мелкий негодяй.

- Я не ревную тебя, если ты это думаешь. Ты никогда не поймешь, что я ищу.

Ее смех стал язвительным.

- Современный человек в поисках души, а? Современный человек в поисках костыля! И ты можешь понимать это так, как тебе нравится.

- Ты уничтожаешь миф, который приводит в движение мир.

- Теперь ты скажешь: "А чем мы заменим его?" Ты банальный и глупый, Карл. Ты никогда ни на что не смотришь рационально, даже на себя.

- Ну и что? Ты говорила, что миф не нужен.

- Важна действительность, которая его создает.

- Джанг знал, что миф может, в свою очередь, творить реальность.

- Что доказывает, каким тупым старым дураком он был.

Глогер вытянулся на постели. Делая это, он коснулся ее тела и отодвинулся. Он почесал голову. Моника лежала, еще дымя сигаретой, но теперь улыбалась.

- Ну, давай, - проговорила она, - скажи что-нибудь о Христе.

Глогер промолчал.

Моника протянула ему окурок, и он положил его в пепельницу. Затем посмотрел на часы.

Было два часа ночи.

- Почему мы делаем это? - сказал он.

- Потому что должны.

Она положила руку ему на затылок и пригнула голову к своим грудям.

- Что еще мы можем делать?

Он заплакал.

Великодушная в своей победе, она гладила его голову и тихим голосом успокаивала.

Десять минут спустя он яростно любил ее. Затем, спустя еще десять минут, он снова плакал.

Предательство.

Он предал себя и, таким образом, был предан сам.

- Я хотел помочь людям.

- Ты лучше сначала найди кого-нибудь, кто поможет тебе.

- О, Моника, Моника.

"Мы, протестанты, рано или поздно должны задать себе

этот вопрос: понимаем ли мы "подражание Христу" в том

смысле, что должны копировать его жизнь и, если можно

использовать такое выражение, передразнивать его позор;

или, в более глубоком смысле, мы должны прожить нашу

жизнь так же праведно, как прожил свою он, во всем

значении этого понятия? Нелегкое дело - прожить жизнь,

подобную Христу, но невыразимо труднее прожить с в о ю

жизнь так же праведно, как прожил Христос. Любой, кто

сделает это, будет... недооценен, высмеян, замучан и

распят... Невроз - это распад личности."

Джанг "Современный человек в поисках души".

Одинок.

Я одинок...

- Итак, он умер. Никогда не послал мне даже пенни, пока был жив. Никогда не приезжал повидать тебя. Теперь он оставляет тебе свое дело.

- Мама, это был книжный магазин. Он, вероятно, не очень преуспевал.

- Книжный магазин! Типично для него. Книжный магазин!

- Я продам его, если хочешь, мама, и отдам тебе деньги.

- Премного благодарна, - сказала она с иронией. - Нет, оставь его себе. Может быть тогда ты перестанешь занимать у меня деньги.

- Интересно, почему он не написал раньше? - сказал он.

- Они могли бы пригласить нас на похороны.

- Ты бы поехала?

- Он был моим мужем, не так ли? Твоим отцом.

- Думаю, им потребовалось время, чтобы найти, где мы живем.

- Сколько Глогеров в Лондоне?

- Действительно. Если подумать... странно, что ты никогда не слыхала о нем.