Читать книгу - "Срубить крест - Владимир Фирсов"

— Никак не пойму, чем он там занимается, — жаловалась она мне несколько дней спустя, накладывая полную тарелку жареной рыбы. — Иной раз ночь не спит, все работает. Если не накормишь, так и останется сутки голодным.

— Он, Мария Ивановна, радиопередатчик делает, — выручил я друга.

— А зачем же кошек туда таскать? — не унималась тетка. — Я все-таки не слепая.

— Вы знаете, что такое борьба с помехами? — с самым серьезным видом заявлял Гошка. — Избавиться от помех — значит добиться устойчивой связи не только со всей планетой, но и с межпланетными кораблями. — Он лез под стол и вытаскивал рыжую Машку. — Еще со времен Маркони известно, что кошки — лучший генератор помех. Если кошку гладить, из ее шерсти вылетают электрические искры. Вот этим мы и занимаемся: Аркадий гладит кошку, а я тем временем отлаживаю аппаратуру, — врал он напропалую.

— Совсем меня за дуру считаете, — обижалась тетка. — Если у вас что секретное, так и скажите, чем голову мне морочить

Мы уверяли ее, что ничего секретного не делаем, потому что какая может быть секретность без охраны, пропусков и колючей проволоки. Кажется, это ее убеждало Мы понимали, что стоит лишь намекнуть, что здесь строится что-то важное, как об этом завтра узнал бы весь поселок.

Дело шло успешно. Мой приезд оказался очень кстати. Григорий только что начал сборку нового, более мощного аппарата, и мне пришлось менять в доме обветшалую электропроводку. Одновременно мы продолжали опыты на первом аппарате. Больше дюжины кошек совершили воздушное путешествие на Карадаг. Мы производили запуски в разное время суток, под разными углами к горизонту. Каждую кошку тайком взвешивали на хозяйских кухонных весах, чтобы измерить зависимость между весом полезного груза и расходом энергии. Еще пять полетов втайне проделала Машка. Затем мы взяли такси и отвезли ее в Феодосию к ветеринару, придумав ей какую-то нервную болезнь. Ветеринар долго возился с ней и сказал, что кошка вполне здорова, если не считать многочисленных царапин. Наш гуманизм настолько потряс Марию Ивановну, что она чуть было не отказалась брать с меня плату за питание, однако в последний момент передумала.

Вскоре нами были сделаны два открытия Однажды мы привязали к хвосту котенка пустую жестянку. К нашему удивлению, неодушевленный предмет в паре с одушевленным прекрасно летал по лучевому туннелю под любыми углами к горизонту. Нашему восторгу не было предела. Значит, транспортировка грузов по лучу все-таки возможна! Второе открытие было не менее важным. По всегдашней рассеянности Гошка перепутал полярность выводов антенного контура, и очередной котенок никак не хотел вылетать из аппарата. Я вытолкнул его из дула палкой, но он тотчас скользнул обратно. Оказалось, что по лучу можно двигаться не только из аппарата, но и к нему, надо только переключить концы антенны. Мы сразу изготовили переключатель. Однако первый опыт не удался, так как в ста метрах за окном наш подопытный вывалился из лучевого туннеля, едва Гошка щелкнул тумблером. Пришлось сделать быстродействующий переключатель, и теперь кошки благополучно путешествовали по воздуху туда и обратно.

Как это ни странно, чудовищная рассеянность Гошки почти не мешала работе. Его расчеты были всегда точны, схемы безупречны, и только при монтаже он время от времени что-нибудь путал. Несмотря на это, собранная им аппаратура неплохо работала. После двух недель работы с Гошкой я понял, почему великие люди бывают рассеянными: они все свои помыслы концентрируют на одной главной задаче, не оставляя ничего для посторонних дел. И эта непрестанная круглосуточная сосредоточенность приводит в конце концов к успеху.

Быть может, я излишне подробно останавливаюсь здесь на рассеянности моего друга. Но я делаю так потому, что обещал восстановить репутацию преподобного О’Конноли, пострадавшего в конце концов только из-за того, что Григорий Аверин по рассеянности нажал не на ту кнопку.

Восьмое сентября

Дней через двадцать большой аппарат был готов. Мы провозились с ним до самого рассвета. Наконец, изловленный нами еще вечером чей-то ленивый толстый кот улетел на Карадаг. И тогда я взбунтовался.

— Хватит! Я торчу в Коктебеле чуть не месяц, а дальше пляжа никуда не ходил. Надо мной будет смеяться весь институт. Сегодня же идем в Сердоликовую бухту. Ребята уже собираются…

— Но я не могу, — слабо сопротивлялся Гошка. — Я потерял где-то плавки…

— Знаю. Возьмешь мои запасные. А сейчас пошли. Выключай аппарат.

Я подошел к столу и демонстративно отвернул дуло аппарата в сторону открытого моря. В тот миг я совершенно не подозревал о преподобном О’Конноли, который в этот момент поднимался на палубу «Анны-Марии», чтобы полюбоваться рассветом.

Со вздохом обиды Гошка нажал на кнопку и вышел вслед за мной. Мы заперли дверь, не заметив, что аппарат остался включенным, потому что рассеянный изобретатель, вместо того чтобы обесточить установку, переключил концы антенного контура. Но я догадался об этом уже после пожара, когда стоял под дулами автоматов среди обгорелых стен.

Про Сердоликовую бухту я упомянул не случайно. Вскоре после приезда я снова увидел ту девушку, которая укатила в обнимку с дынями в моем такси. «Какая фемина», — невежливо буркнул начитанный Гошка, когда через пару дней я познакомил его с Таней. Насколько я мог заметить, он тут же забыл о ее существовании. Идею похода предложила именно Таня. Понятно, что отказаться я не мог.

Сонные и небритые явились мы на место сбора как раз вовремя, чтобы успеть полюбоваться восходом. Вся компания была уже на месте. Солнце и море быстро сняли с нас усталость. Но конечно, даже самое несложное путешествие, в котором принимал участие Гошка, добром кончиться не могло. На обратном пути он о чем-то задумался на узком карнизе, и его тотчас же сшибла волна. Мы сразу выудили его. Он был исцарапан, совсем как Машка после десяти полетов на Карадаг. Хуже было с ногой. Она распухла в колене, и идти он не мог. К счастью, самое трудное было позади. Мы несли его по очереди, а он смеялся и повторял: «Битый не битого везет», — хотя был бледен, как мел.

Когда не везет, так уж во всем. В больнице Гошкины ссадины густо смазали йодом, однако сказали, что рентген не работает и больного надо везти в Феодосию, только не известно на чем, потому что дежурная машина не то сломалась, не то куда-то уехала. На наше счастье, подвернулся какой-то частник на «Волге», ехавший на Золотой пляж. Он мигом домчал нас в город, и мы сдали Гошку в больницу. Но на следующее утро его выписали, потому что кость оказалась цела, а с растяжением в больницу не кладут. Мы с Таней быстро организовали такси и с помпой привезли страдальца домой.

Было восьмое сентября. Прошло больше суток с момента странного происшествия с «Анной-Марией», о котором мы тогда еще ничего не знали. К вечеру погода испортилась. Подул сильный ветер, набежали тучи, затем заморосил дождь. Мы сидели за столом вокруг поющего самовара и обсуждали Гошкино невезение, не подозревая, что главные неприятности впереди.

Мария Ивановна умела великолепно заваривать чай. Сегодня напиток ей особенно удался, и мы не скупились на комплименты. Согретая чаем и нашими искренними похвалами, она оттаяла окончательно.