Читать книгу - "Плацдарм - Сергей Звонарев"

сказал Сталин. Жданов понял, что выиграл — так же, как и он, Коба хочет ослабления Троцкого. Единственный, кто может составить ему конкуренцию — это Говоров, если его наступление завершится успехом. И Генеральный штаб здесь нужен не больше, чем пятое колесо в телеге.

— Чем товарищ Антонов может помочь товарищу Говорову? — спросил Сталин. Все присутствующие знали, что этот вопрос — риторический, иначе товарища Антонова — начальника Генерального штаба — пригласили бы на заседание. Жданов вдруг понял, что по Говорову Сталин уже все решил до заседания, и теперь просто ломал комедию с обсуждением. — Я думаю, лишь одним — добрым и мудрым советом. Я уверен, что генерал Говоров прислушивается к словам, сказанным с искренней заботой о нашем общем деле — борьбе с фашистской нечестью.

Сталин снова поднялся с председательского кресла, и зашагал туда-сюда за спинами сидящих.

— Так какое решение нам принять? — спросил он. — Есть два варианта: оставить генерала Говорова в подчинении Генеральному штабу, или дать ему возможность принимать самостоятельные решения.

Жданов, бросив мгновенный взгляд на вождя, сообразил — сейчас ему лучше помолчать. Уже тридцать лет любое важное решение Коба представлял как результат консенсуса, как коллективное мнение партии, которому противостоят лишь отдельные отщепенцы. В данном случае партию представляло малое политбюро.

Берия понял, что ему надо высказаться — в конце концов, именно его ведомство отвечало за связь между параллельными мирами. Он прекрасно понял игру Жданова и всю политическую подоплеку возможного возвышения Говорова как противника Троцкого, но сейчас ничего не мог этому противопоставить.

— Я считаю, генералу на месте виднее, — сказал Берия. — По крайней мере, пока полноценная связь между мирами не восстановится.

Сталин кивнул.

— Спасибо, Лаврентий, — поблагодарил он. — Еще есть мнения? Никита, Георгий?

Хрущев и Маленков присоединились к сказанному Берией.

— Значит, решено, — подытожил вождь. — Генерал Говоров может действовать самостоятельно, но при этом обязан извещать о своих планах Генеральный штаб. Все согласны?

Возражений не последовало.

Генерал Говоров, глядя на расшифрованную радиограмму с пометкой «срочно», полученную с той стороны, мысленно поморщился — от него требовали отчета о потерях, понесенных в ходе наступления на Ярославль, и о расходе боеприпасов. Бессмысленная бюрократическая процедура — какое им дело до этого, если помочь они все равно не могут? Говоров скинул это на верного начальника штаба. Надо признать, что установление радиосвязи с Советским Союзом Говорову пока что не принесло ничего, кроме головной боли.

Отдав распоряжение начштабу о подготовке доклада для московского начальства — того, что по ту сторону барьера, генерал приказал доложить, как обстоят дела в Костроме. Там уже почти сутки шел тяжелый бой за удержание плацдарма на левом берегу у железнодорожного моста. Немцы с румынами накатывали волна за волной, желая отбить у русских стратегический объект. В перерывах между атаками на цель заходили «Юнкерсы». Из средств защиты от них были только зенитные пулеметы на четырех ИСах, прорвавшихся к защитникам.

— Что с зенитками, Василий Евгеньевич? — спросил Говоров. — Когда их доставят к мосту?

— Жду доклад, товарищ генерал, — ответил тот, — отправили четыре орудия из Левашово.

— Сопровождение?

— Взвод тридцатьчетверок.

— Хорошо. Как только будут известия, сообщите немедленно.

Говоров провел рукой по лицу. Усталость, накопившаяся с начала наступления, давала себя знать. Да, войска движутся вперед, но каждый шаг дается все труднее. Ударная группировка тает на глазах, и во основном не из-за боевых потерь, а из-за поломок. Сможем ли мы двинуться дальше на восток, за Кострому? Хороший вопрос, и ответ на него сейчас добывают партизаны Орловского, защищающие мост. Пока они держатся.

И самое главное — защитить мост, пока проклятые «Юнкерсы» не разнесли опоры.

В Центральном штабе партизанского движения работа кипела день и ночь. Председатель штаба Валерий Громов с того самого дня, когда на совещании у Троцкого приняли решение о встречном наступлении на Кострому в обход Кирова, знал — партизанам придется внести весомый вклад в достижение целей операции.

Отношения у Громова с Тухачевским были, мягко говоря, прохладными — маршал не верил в то, что в современной войне нерегулярные формирования могут оказать серьезное влияние на исход сражения. Тем более, если эти формирования не подчиняются непосредственно армейскому командованию. Эту точку зрения Тухачевский неоднократно высказывал на совещаниях. Громов, будучи старше Тухачевского на пятнадцать лет, не спорил — он знал, что правота проверяется на поле боя, а не в кабинетах на совещаниях.

И этот момент, наконец, настал. Войска Восточного Союза, начавшие наступление довольной бойко, все же забуксовали. Последнее решение Троцкого об усилении наступающей группировки мобильными резервами, переброшенными с других участков фронта, придало наступлению дополнительный импульс. В частности, удалось провести решительный штурм Котельнича и захватить железнодорожный вокзал и депо. Остатки обороняющейся группировки вытеснили за реку Вятка.

Неприятным сюрпризом для Тухачевского оказалось появление танков Т-4: эти машины не могли противостоять тяжелым танкам Л1 и Л2 — аналогам советских ИСов, однако были способны наносить удары по тылам наступающих войск. Так и случилось — почти сразу после взятия Котельничей рота Т-4 внезапной атакой разгромила колонну с боеприпасами, выдвинувшуюся из Орлова. Т-4 обладали высокой мобильностью и большим запасом хода, особенно с дополнительными топливными баками. Немецкие танки улизнули от погони и теперь наверняка готовились к следующей операции. И вот тогда Тухачевский пришел-таки на покон в Центральный штаб — он хотел знать, куда скрылись немцы. Ситуация усугублялась плохой погодой, установившейся восточнее Костромы, так что провести разведку с воздуха возможности не было.

Что ж, общее дело превыше всего. Громов не стал вспоминать пренебрежительное отношение маршала к партизанским соединениям, и сразу после встречи с ним засел со своим штабом разрабатывать операцию. По факту войска Тухачевского контролировали лишь дорогу от Кирова до Котельничей и полосу шириной десять — пятнадцать километров по обе стороны от нее. Дальше начиналась серая зона, формально занятая немцами и румынами, но на деле во многих деревнях, особенно вдали от дорог, захватчики появлялись не чаще раза в год: партизаны чувствовали себя там, как дома. Но в крупных населенных пунктах гарнизоны были. Впрочем, в каждом из таких пунктов Штаб имел агентуру, собиравшую информацию о дислокации и передвижении вражеских частей.

Настало время активизировать эту сеть. Танки Т-4 — это не иголка в стоге сена, так просто им не скрыться. По лесным тропам они не передвигаются, следы гусениц на грантовых дорогах читаются на раз, и танкам нужно топливо, так что рано или поздно они попадутся. Проблема в том, что вариант «поздно» командование не устраивал — затягивать наступление было нельзя, время поджимало. На поиски Тухачевский дал