Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

как в Кайриэне, открылись врата. Солнце светило под тем же углом, но здесь раннее утро заливало мощеную улицу и крутой склон с бурыми заплатками убитых засухой трав и луговых цветов – склон, увенчанный каменной стеной двух, а то и более спанов высотой. Грубо обработанные камни создавали иллюзию природного нагромождения. Поверх этой стены Ранд видел золотые купола королевского дворца Андора, несколько бледных шпилей несли колышущиеся на ветру стяги с белым львом. По ту сторону стены был сад, где Ранд впервые встретился с Илэйн.

Извне, из Пустоты, на него осуждающе смотрели голубые глаза, оттуда же всплыли и воспоминания о поцелуях, украдкой сорванных в Тире, о письме, в котором она клала свое сердце и душу к его ногам, о посланиях, переданных через Эгвейн, с признанием в любви. Что она скажет, если когда-нибудь узнает об Авиенде, о той их ночи в снежной хижине? Воспоминание о другом письме, в котором она изливала на Ранда ледяное презрение – королева, осуждающая свинопаса на вечное прозябание во мраке. А, все это не важно. Лан прав. Но ему хочется… Чего? Кого? Голубые глаза, и зеленые, и темно-карие. Илэйн, которая, наверно, любит его и которая, видимо, никак не может сама решить? Авиенда, которая изводит его, не позволяя ему коснуться себя и пальцем? Мин, которая смеялась над ним, считая балбесом с шерстью в голове?

Все эти мысли проносились по границе Пустоты. Ранд пытался не обращать на них внимания, не замечать мучительных воспоминаний о еще одной голубоглазой женщине, лежащей мертвой в дворцовом коридоре, давным-давно.

Ранду нужно стоять на платформе. Айильцы же вслед за Бэилом устремились в проем, на ходу закрывая лица вуалями и рассыпаясь налево и направо. Именно присутствие Ранда сохраняло платформу, она исчезнет, едва он шагнет через проем. Авиенда ожидала с не меньшим спокойствием, чем Певин, хотя время от времени высовывала голову и, слегка хмурясь, смотрела то в один конец улицы, то в другой. Асмодиан нервно теребил рукоять меча и часто-часто дышал. Ранд подумал: а умеет ли тот оружием пользоваться? Да и вряд ли ему придется меч обнажить. Мэт глядел на стену, словно ему досаждали неприятные воспоминания. Однажды и он вошел во дворец этим путем.

Последний айилец в вуали шагнул наружу, и Ранд жестом велел выходить остальным, потом вышел следом. Проем, мигнув, исчез, оставив Ранда в центре широкого кружка Дев. Айильцы бегом рассредоточивались по дуге улицы – она следовала абрису холма, как и все улицы Внутреннего Города подчинялись изгибам ландшафта. Воины исчезали за углами улиц, отыскивая тех, кто мог бы поднять тревогу. Еще больше айильцев взбиралось по склону, а некоторые даже начали залезать на стену, опираясь на выступы, цепляясь за выемки ногами и пальцами.

Вдруг Ранд замер. Улица слева уходила вниз и, свернув, исчезала из виду; уклон открывал широкую панораму одного из множества парков, раскинувшегося позади башен с черепичными крышами, искрящимися в утреннем солнце и переливающимися сотней оттенков, за крышами домов до самого Внутреннего Города. Белые дорожки и монументы парка с этой точки зрения складывались в львиную голову. Справа же улица немного приподнималась и отклонялась в сторону; там над коньками крыш сверкало еще больше башен, увенчанных шпилями и куполами всевозможных форм. Улицу заполняли айильцы, веером растекавшиеся по боковым улочкам, плавными изгибами отходящим от дворца. Айильцы – и больше ни одной души. Солнце стояло высоко, и горожане давно должны были выйти из домов по своим делам, пусть и в такой близи от дворца.

Точно в кошмарном сне, стена в полудюжине мест опрокинулась, айильцы и камни повалились на тех, кто еще взбирался по склону. Не успели подпрыгивающие, соскальзывающие обломки кладки докатиться до улицы, как в брешах возникли троллоки. Отбрасывая тараны с добрый дуб в обхвате, которыми своротили стену, они выхватывали похожие на косы мечи. И еще больше громадных, похожих на человеческие, фигур в черных кольчугах с шипастыми оплечьями и налокотниками, размахивая зазубренными копьями и топорами с шипами на обухах, хлынуло по склону; их человеческие лица были обезображены звериными рылами, клювами, рогами и перьями. В гуще троллоков полуночными змеями скользили безглазые Мурддраалы. Из всех дверей, выходящих на улицу, выскакивали завывающие троллоки и безмолвные Мурддраалы, уродливые твари выпрыгивали из окон. С безоблачного неба ударила молния.

Против Огня и Воздуха Ранд сплел Огонь и Воздух – медленно расширяющийся щит устремился навстречу падающим молниям. Слишком медленно. Одна огненная стрела грянула в щит прямо над головой Ранда, разлетевшись слепящими искрами, но остальные достигли земли; волосы у Ранда встали дыбом, и тут будто сам воздух, точно молотом, сшиб его с ног. Ранд чуть не упустил плетения, чуть не упустил и саму Пустоту, но продолжал плести что мог, ничего не видя сквозь застившую глаза пелену ослепительного сияния, растягивая щит, спасающий от огненных копий с небес, которые, будто молотом, колотили по щиту. Молнии били, стремясь достать Ранда, но это можно исправить. Зачерпывая саидин через ангриал в кармане, Ранд плел щит, пока не убедился, что тот прикрывает по меньшей мере половину Внутреннего Города, потом закрепил плетение. Когда Ранд с трудом поднялся на ноги, зрение начало возвращаться, хоть поначалу глаза слезились и болели. Он должен быть попроворней. Равин знал, что Ранд здесь. А ему надо было…

По-видимому, прошло на удивление мало времени. Равину было наплевать, скольких своих он заденет. Оглушенные троллоки и Мурддраалы на склоне падали на копья в руках Дев, многие из воительниц и сами нетвердо стояли на ногах. Некоторые Девы, из тех, что находились ближе к Ранду, раскиданные первым ударом, только сейчас поднимались. Певин стоял враскорячку, держась прямо лишь благодаря древку знамени, его покрытое шрамами лицо было невыразительно и серо, как пластина шифера. Еще больше троллоков ломилось через бреши в стене, и улицы повсюду были наполнены звоном и криками битвы, но для Ранда это все могло бы происходить и где-нибудь в другой стране.

В том первом залпе была не одна молния, но не все они оказались нацелены на Ранда. Дымящиеся сапоги Мэта лежали шагах в десяти от самого Мэта, навзничь распростершегося на земле. Усики дыма вились над его черным копьем и над курткой, дымок курился даже над вылезшим на рубашку серебряным медальоном; лисья голова не уберегла его от удара, который направлял Силой мужчина. Асмодиан, превратившийся в скорчившуюся обугленную фигурку, угадывался лишь по почерневшему футляру с арфой, по-прежнему висевшему за спиной. И Авиенда… С виду без ран и ожогов, она словно прилегла отдохнуть – если б могла не