Читать книгу - "Пророк - Фрэнк Перетти"

Так или иначе, джентльмены, я без труда догадался, кто подослал бандитов. Они пришли за пленкой. А кому она могла понадобиться, как вы полагаете? Только Мартину Дэвину. – Потом Лэйк удрученно опустил глаза.

– Но мне действительно очень жаль Джона Баррета – старшего. Если бы он выбрал такую же линию поведения, как я, и просто отдал им то, что они требовали...

Хендерсон и Оукли услышали вполне достаточно на сегодня. Они все записали. Потом поднялись из-за стола.

– Спасибо за кофе, – сказал Хендерсон. – Гм... вы ведь не собираетесь покидать город?

– Я буду здесь.

Наверху, в монтажном отделе, монтажеры напряженно работали у своих компьютеров и мониторов, сводя в единое целое сюжеты для вечерних выпусков, производя отбор, урезая, подправляя и формируя насыщенную событиями, динамичную телевизионную реальность, которая предстанет перед зрителями на сорок восемь минут эфирного времени в пятичасовом выпуске и на двадцать две минуты – в семичасовом. Было чрезвычайно интересно наблюдать за тем, как из чернового видеоматериала отбирались кадры и после наложения на них звука обретали форму законченного сюжета.

Один монтажер делал сюжет о погоне полицейских за превысившим скорость водителем в согласии со сценарием, написанным репортером, который освещал происшествие. Репортер уже записал на пленку несколько вариантов сопроводительного текста, и монтажер выбрал удачные места, свел их в гладкое повествование и записал все на кассету, которая пойдет в вечернем выпуске. Теперь он подгонял зрительный ряд сюжета под звук. Репортер указал в сценарии конкретные кадры, отобранные из сырого материала и отвечающие тем или иным кускам текста, вместе с данными электронного счетчика времени, показанными в углу кадра, – чтобы монтажеру было легче искать нужные места.

«Красный пикап на огромной скорости пытался уйти от преследования полиции на автостраде 15... – раздался голос репортера, и монтажер отыскал на видеопленке кадры автострады, снятые с движущейся машины студии, и совместил их с произнесенной фразой. – ...Но через три мили врезался в ограждающий бортик, пробил его и, перевернувшись несколько раз, остановился вверх дном на автостоянке продовольственного магазина Зина... – Монтажер вставил кадры разбитого бортика, большой вывески со словом «Зип» над бакалейным магазином, а потом кадры с искореженными остатками пикапа, несколькими полицейскими и испуганными, потрясенными свидетелями происшествия. Отдельные фрагменты выстраивались в единое целое. Кадры подгонялись под произносимые репортером слова, в результате чего телезрители должны были получить информацию в виде совмещенных зрительного и звукового рядов.

Монтажеры были мастерами своего дела и работали быстро, нажимая на клавиши, крутя ручки, следя за людьми и событиями, мелькающими на экранах мониторов в комичном ускоренном движении: перемотка вперед, перемотка назад, потом медленно вперед, медленно назад, потом стопкадр, пометка, запись, потом быстрая перемотка вперед и снова назад, чтобы найти нужные кадры и совместить с записанным на пленку голосом репортера.

Когда Джон вошел в монтажную со своим черновым видеоматериалом и страницами распечатанного текста, он надеялся и молился, чтобы кто-нибудь согласился помочь ему. Он выбрал фрагменты звуковой дорожки и составил сценарий сюжета на компьютере, но сюжет все еще оставался излишне тяжеловесным и невнятным. Вся история, все переживания, вереница событий, проблемы, характеры, взаимосвязи и идеи не вмещались в двухминутный сюжет, а у Джона кончалось время.

Но никто даже не взглянул на него. Конечно, все были заняты своей работой, все внимательно следили за мельканием образов на мониторах, но все же... он приходил сюда много раз прежде, и всегда кто-нибудь приветствовал его, но не сегодня.

Где Билл? В прошлом они не раз работали вместе и отлично ладили. Может, Билл согласится...

– Привет, Джон.

– О, привет, Билл.

Отлично. Казалось, Билл ничуть не изменился – все тот же молодой, остроумный очкастый парень, которого Джон знал. Билл уже увидел кучу материала в руках Джона.

– Билл, у меня тут проблема...

– Да, похоже на то. И ты должен подготовить сюжет к пятичасовому выпуску?

– Боюсь, да.

– Ладно, давай посмотрим. Кажется, вторая кабинка свободна.

Джон последовал за Биллом по узкому проходу к одной из трех монтажных кабинок, в которых обычно монтировали специальные сюжеты, рекламные ролики и коммерческие информационные передачи. Они втиснулись в маленькую кабинку, и Билл закрыл прозрачную дверь.

Билл сел за компьютер и принялся просматривать сценарии и видеоматериал Джона.

– Я выбрал фрагменты звуковой дорожки и написал сценарий, – пояснил Джон. – А потом я урезал, урезал, но все равно не могу уложиться в две минуты.

Билл пробежал глазами сценарий.

– Хорошо, каковы основные положения?

– Их наберется добрая сотня, но я ограничился тремя: губернатор с самого начала знал, как умерла его дочь; он намеренно скрыл это; и теперь еще одна девушка умерла в той же клинике.

Бен широко ухмыльнулся, словно услышав грандиозную шутку.

– О-о-о... да, да... Теперь я понимаю, что тут происходит. Джон рассудил, что лучше оставить Биллу путь для отступления.

– Конечно, сам решай, хочешь ли ты соваться в это дело... Билл прозаично заметил:

– Но это ведь новости, так? – Он установил страницы сценария на пюпитр и вынул из кармана ручку. – Давай просто сделаем все, что в наших силах.

Рэйчел Франклин работала в ресторане Хадсона во вторую смену и довольно приятно проводила время, не имея поводов ни для каких-то особых волнений пока в дверь ресторана не вошел Карл Баррет. Она с трудом узнала его подстриженного и без обычных побрякушек, но не узнать эти горящие, испытующие глаза было невозможно.

Она поприветствовала его, не переставая возиться со стаканами и столовым серебром.

– Привет. Как дела?

– Уже лучше.

– Как твой отец? – В голосе девушки послышались нотки неприязни.

– Собирается выйти в эфир с сюжетом об Энни Брювер. Это известие заинтересовало Рэйчел.

– Когда?

– Сегодня вечером. Надеемся, в пятичасовом и семичасовом выпусках. Он попробует рассказать обо всем, над чем мы работали: о дочери губернатора, о клинике, об Энни. Генеральный директор дал ему две минуты.

Лицо Рэйчел слегка вытянулось.

Карл мгновенно понял чувства девушки.

– Да, две минуты – ужасно мало! Как можно все рассказать за две минуты?

Рэйчел вздохнула вроде как разочарованно.

– Я просто не знаю, кого винить. Я страшно зла и, думаю, имею право злиться, но... я не могу винить тебя или твоего отца. Я просто не знаю...

Карл огляделся по сторонам. Он понимал, что не может отрывать ее от работы.