Читать книгу - "Шоу безликих - Хейли Баркер"

Как только львы и артисты покидают арену, объявляют короткий антракт, пока идет подготовка к следующему номеру. Толпа зрителей под нами приходит в движение. Люди становятся в очередь за напитками и закусками или отправляются в уборную. Повсюду царит гул голосов, народ возбужденно обсуждает номер. Все это так непривычно, и, если честно, я тоже взволнован, но мне нехорошо. Я подавлен и встревожен ожиданием следующих выступлений.

Сильвио Сабатини снова проходит через всю арену и поднимается по лестнице к нашей ложе. На него падает луч прожектора, и публика снизу устремляет на него любопытные взгляды.

Всем интересно узнать, что он будет делать дальше. Телекамера поворачивается к нам объективом и берет крупным планом мою мать. Ее лицо тотчас появляется на больших экранах в обоих концах зала.

Фрэнсис взволнованно указывает на нее, наклоняется ближе, и, ухмыляясь, показывает на себя пальцем. Мать безмятежно улыбается и элегантно машет рукой толпе зрителей внизу. Там поднимается шум. Зал буквально гудит от присутствия моей матери. Наши охранники немного подаются вперед, внимательно наблюдая за Сабатини, который приближается к нашим местам.

В руках у инспектора манежа картонный лоток, нагруженный угощениями. Гамбургеры, картофель фри, газированные напитки. Розовая, как щеки младенца, сахарная вата, легкая и пушистая, как облако. Попкорн, еще теплый и политый густой золотистой карамелью. Толстые цветные пластины ароматной сладкой помадки. Дома мы никогда такое не едим. Но пахнет ужасно вкусно.

— Могу ли я соблазнить вас традиционным цирковым угощением? — певуче спрашивает он, улыбаясь моей матери.

— Моя семья не питается дешевым фастфудом, — холодно сообщает она. Его лицо недовольно вытягивается.

— В таком случае, мадам, я приношу свои глубочайшие извинения. Я просто хотел, чтобы вы полностью погрузились в атмосферу цирка. Мне показалось, вашим восхитительным детям это непременно понравится. Я действительно сожалею. Мне следовало подумать об этом заранее.

Мы с Фрэнсисом переглянусь. Он улыбнулся мне. На этот раз мы действительно пришли к единому мнению.

— Мам, ну пожалуйста! — умоляет он. — Только один разочек!

Она поворачивается к отцу.

— Это ты привела их в цирк, — говорит он. — И не смотри на меня так.

Мать холодно разглядывает инспектора манежа.

— Очень хорошо, маленький человечек, но кто поручится, что это твое так называемое угощение не отравлено? Откуда мне знать, вдруг ты, желая нам зла, задумал какую-то подлость? — На ее лице запечатлено выражение фальшивой заботы. Она заставляет его съежиться, играет с ним, как кошка с мышкой.

— О, мадам, никогда, никогда я не пожелал бы зла вам и вашей дорогой семье! Для меня ваш визит — великая честь.

— Тогда съешь что-нибудь сам, — отвечает она.

Он смотрит на нее, не зная, как поступить.

— Съешь! — повторяет она. — Например, ломтик этой жирной жареной картошки, которую ты пытаешься нам навязать, чтобы я убедилась, что она не отравлена.

Телекамера по-прежнему направлена на Сильвио, и все видят, как он берет один из маленьких промасленных бумажных кульков, двумя пальцами вытаскивает из него ломтик жареного картофеля и осторожно надкусывает. Мать смотрит на него с нескрываемым отвращением.

— А теперь напиток, — говорит она.

Инспектор манежа забавно кланяется, а затем берет стаканчик и через соломинку высасывает содержимое. Его щеки втягиваются, он неуверенно смотрит на мою мать.

— Очень хорошо, — говорит она, выдержав паузу. — Ты убедил меня. Мальчики, если вы уверены, что хотите попробовать эту дрянь, разрешаю сделать это, но только один раз. Разумеется, не из стакана, который был в его руках. Не прикасайтесь к нему.

Мать сунула руку в карман, вытащила черные перчатки, надела их и неторопливо разгладила на пальцах. Толпа, затаив дыхание, наблюдала за происходящим. Она взяла стаканчик и, с улыбкой глядя на Сабатини, встала.

— Этот был загрязнен, — говорит она и, сняв пластиковую крышку, выплескивает на инспектора манежа содержимое стаканчика. Кола стекает с его ушей, ресниц и носа. Его тщательно прилизанная прическа безнадежно испорчена.

Он стоит неподвижно, тогда как публика внизу начинает одобрительно вопить и топать ногами. Мать всегда точно знает, как угодить толпе.