Читать книгу - "Мунсайд - Сончи Рейв"

– Ходят слухи, что они ищут альтернативные источники питания.

– Ага. Солнечные батареи.

– Кто знает… я совсем не секу в магии.

– Это что за хрень?

Мы резко остановились. Под небольшим мостом на каменной стене красным было криво написано: «Смерть Лавстейнам». Меня пробрала дрожь. Хотелось отвернуться, но я продолжала глупо пялиться.

– Ты меня сюда специально привел?

– Что? Нет! Я сам это первый раз вижу, точнее, не первый… – Каспий внимательно оглядел надпись. Красные кровоподтеки, жуткий размашистый шрифт, будто написано кровью. – Такую же я видел на заброшенной железнодорожной станции. Еще Сара выкладывала фотки. Странно, что сейчас она здесь.

Меня трясло и тошнило. Какого хрена? Это дурацкая шутка? Что это вообще такое?

– В смысле странно?

– Обычно эти надписи появляются не в многолюдных местах, а в каких-нибудь заброшках, где-то там.

– Их много?

– Вживую я видел одну, ну, уже вторую. Зайди в блог к Саре, она их все фоткает.

– Может, она их оставляет?

Каспий рассмеялся.

– Вряд ли. Она вообще не знала, кто такие Лавстейны, пока не наткнулась на это. Их, кстати, быстро стирают. Завтра ее уже, скорее всего, не будет.

Может, Каспий пытался меня утешить, но это не помогало.

Мы шли молча по направлению к улице, где было много магазинчиков и кафешек, и я радовалась, что тень глобализации не упала на Мунсайд. Ни «Макдоналдса», ни «Уолмарта», ни прочего шлака. Мунсайд самодостаточен и красив, по крайней мере, несколько лет назад было так. Тут даже продавались сувениры в виде злосчастного змея, хотя туристов почти не водилось.

Заметив знакомую розовую вывеску в конце улицы, где начинался подъем на гору, с которой открывался прекрасный вид, я едва не прослезилась. Почти каждую нашу прогулку мы с Кави брали у старика Зу (Зу – потому что зомби), два пончика: лимонный и малиновый. Затем поднимались вверх по склону и садились на скамейку. Я всегда оставляла Кави кусочек малинового, а он пытался накормить меня лимонным, который казался мне излишне кислым. Это было прекрасно. Мы сидели, Кави рассказывал мне старые легенды, устраивал проверки домашнего задания, а затем мы сбегали по холму, играя в «Кто быстрее». До сих пор помню, как в конце дороги мы всегда задыхались от хохота. А когда я во время такой гонки упала, проехавшись по асфальту коленками, Кави так испугался, что донес меня до дома на плечах. Мне было лет восемь, наверное.

– Хочешь зайти? – догадался Каспий.

Я кивнула. Несмело, будто боялась спугнуть какой-то важный момент, я зашла в крошечную пекарню. Стенд с пончиками и пара столиков. Каспий прошел к холодильнику за водой. Старик Зу, как и положено зомби, не изменился, в его взгляде не было ни капли осмысленности, но мне показалось, что меня он узнал. Хотя я перекрасила волосы в более темный цвет, мои детские щеки пропали, да и пять лет прошло, в конце концов.

Я подошла к стенду, ожидая, когда человек передо мной сделает заказ, и осматривала крошечное кафе. Ничего не изменилось.

– Один лимонный и один малиновый.

Я окаменела. Его голос. Правда, более слабый, какой-то нескладный и грубый. Его рост, такая же ширина плеч. Кави, это точно был Кави, хотя я видела только его затылок, и то в капюшоне.

– Простите, – просипела я, положив руку ему на плечо.

Кави дернулся, будто его ударили током, и сделал шаг назад. Кожа у него словно поблекла, лицо заострилось, проступили острые скулы, под глазами чернели мешки. Он выглядел разбитым, потрепанным и безумным. А взгляд… В нем было столько звериной злобы, просто оттого что я дотронулась до него.

– Ты знаешь, что такое личное пространство? – спросил он сквозь сжатые зубы.

Я чуть не сказала вслух: «Ты же до семи лет разрешал спать вместе с тобой, если мне приснился кошмар».

Он всем телом старался держаться подальше от меня, будто я была прокаженная. Неужели это он? Кави всегда был вежливым, мягким и галантным, настоящим аристократом, а сейчас он больше походил на чокнутого бездомного.

– Простите, – выдавила я, убирая руку. – Я обозналась.

Кави, или кто-то с его лицом, осмотрел меня с головы до ног брезгливым, злобным взглядом.

– Извините, – только повторила я.

Он грубо схватил свой пакет с нашими любимыми пончиками, поправил капюшон и вылетел из супермаркета, двигаясь вперед, вверх по горе, на наше место. Я видела, как его до сих пор мелко трясет от раздражения.

Я только закрыла рот ладонью, прикусив пальцы, и смотрела, как он шагает по извилистой дороге.

Это был Кави, демон, заменивший мне отца и брата, ифрит, который был мне лучшим другом, единственным, для кого я хоть что-то значила.

Совершенно другой.

II

Первая неделя в Мунсайде была изматывающей. Никогда в жизни я так не ждала вечера пятницы, и, как назло, на все выходные обещали дождь. У нас с Каспием был намечен рейд по магическим уголкам города: проверить фей, посмотреть, остались ли еще драконы в заповеднике.

Вольфганг так и не пустил меня в мою старую спальню, отшучиваясь, что устроил там спортзал, что было абсолютно в его стиле. Тухнуть в особняке мне не нравилось. До сих пор мороз по коже от этого места. Эти портреты, обилие бесполезных комнат, склеп на заднем дворе, библиотека. Жуть просто.

Я сидела на кухне, выискивая в интернете информацию о пропавших людях. Прочла пару газетных заметок. Пропадали в три последних месяца. В прессе их называли «Общество лунатиков». Оказалось, что у всех похищений – а их было десять – есть общие черты: у всех как один сначала сбегали домашние животные, а за неделю до своего исчезновения жертвы начинали ходить во сне и вообще странно себя вести. В одной статье всерьез рассматривали теорию, что всему виной пришельцы. Мол, изучают животных и людей, проводят эксперименты. Я достала из библиотеки огромный бестиарий, стараясь там надолго не задерживаться. Библиотека всегда была священным местом. Там висели огромный гобелен всей семьи Лавстейн и полотно, где Кави и Генри Лавстейн заключали договор. Его подарил сам папа римский во время правления Авеля Лавстейна, католического фанатика, устроившего в Мунсайде инквизицию.

Кави ненавидел это изображение и все повторял, что однажды его сожжет. Генри и Кави стояли друг против друга, пожимая руки, а вокруг их голов светился золотой нимб. Кави – мусульманин, он видел в этом издевку. С Авелем у них тоже были не самые лучшие отношения.

Я надеялась, в библиотеку мне придется вернуться не скоро. Про запас взяла экземпляр «Демонкратии», пару магических энциклопедий и полный сборник «Бестиария». Я хотела попытаться выяснить, что за существо похищало людей.

Сегодня должна была состояться встреча с Комитетом, а я еще домашку не сделала. Вот и спрошу у них, куда люди пропадают. Я жутко нервничала. У них каждый день менялись правила. То оборотня надо было называть вервольфом, потому что неполиткорректно, то кровь называть не кровью, а жидкостью, чтобы не раззадоривать вампиров, которые уже столетия злятся на нас за то, что мы запретили им нападать на людей. Разбираться в юриспруденции нечисти было так же сложно, как в задании по геометрии, к которому я так и не приступила.