Читать книгу - "Сыщик Бреннер - Игорь Шенгальц"

Так он выглядел в любой другой день, но только не сегодня. Константин шел слегка ссутулившись, сунув руки в карманы пиджака и нервно озираясь по сторонам, словно в любое мгновение ожидал нападения. Приятели его держались чуть позади, явно недоумевая, что такое приключилось с их господином. Телохранители же старательно оберегали Костаса от любых посягательств. У них, как и у меня, оружия не отобрали – безопасность императорской семьи выше любых внутренних правил и распорядков.

Константин Платонович прошел к полузакрытой ложе и уселся на мягкий диван, его приятели устроились рядом, что-то шумно между собой обсуждая, а телохранители привычно расположились вокруг ложи. Тут же объявилась пара половых, быстро принявших заказ от приятелей Князя-младшего. Сам же он в обсуждении меню не участвовал, а феерическим действием на сцене не интересовался вовсе.

Что-то угнетало его, грызло изнутри, тревожило. И я догадывался, что именно. Убийство Аскольда Ромуальдовича, произошедшее всего несколько часов назад, никак не могло выветриться из сознания Костаса.

Что ж, пришло время нам пообщаться!

Я встал со своего места и неспешно направился к княжеской ложе. При моем приближении телохранители заволновались, но я спокойно остановился и жестом подозвал одного из них к себе, а когда тот подошел, то продемонстрировал ему мой «лист вседозволенности».

Телохранитель перечитал бумагу дважды, а подпись и печать великого князя чуть ли не обнюхал, но, убедившись в их подлинности, лишь поклонился и, вернувшись к своим коллегам, что-то быстро им объяснил.

На меня кинули несколько заинтересованных взглядов, но уже не хватались за револьверы, как только я продолжил свое движение к ложе. До нее оставалось не более семи шагов, когда великокняжеский сын внезапно заинтересовался происходящим и поднял на меня взгляд. Давненько уже я не видел в чьих-либо глазах такого неподдельного, животного ужаса.

Костас смотрел на меня как кролик на удава, завороженный и подавленный.

Внезапно я осознал, что смотрит он вовсе не на меня, а словно сквозь мое тело, на что-то за моей спиной. И тут же вокруг послышались первые недоуменные крики.

Я резко обернулся. Прямо от дверей через весь зал к нам четко, размеренно шагали два моих недавних знакомца, те самые соглядатаи, что следили за мной от самой резиденции великого князя и коих я принял за его доверенных людей. Вот только теперь я так уже не думал.

Одинаково высокие, широкоплечие, крепко сбитые, в дорогих костюмах, с аккуратно повязанными галстуками, поверх – черные плащи до колен, на головах – шляпы, не модники, но люди, знающие себе цену, в руках они держали смертоносное изобретение – «томми-ганы», или же, другими словами, пистолеты-пулеметы полковника Томпсона – любимейшее оружие «гангстеров», как называли бандитов по ту сторону Атлантики. Вот уж не думал, что у кого-то в наших краях имеются подобные диковинки.

Я выхватил револьвер, нырнул за ближайший столик и тут же перевернул его, и в этот момент незваные гости открыли огонь. Пули летели хаотично, поражая случайные цели.

Вокруг завизжали женщины, посетители бросились к выходу, по широкой дуге огибая опасный участок и сметая все на своем пути, музыка стихла, танцовщицы мгновенно исчезли за кулисами. Вышибалы не показывались, понимая, что против ураганного огня «томми-ганов» не помогут никакие крепкие кулаки.

Только телохранители Костаса открыли ответную стрельбу, но они находились в невыгодном положении, и двое из них погибли почти сразу.

Я видел, что убийцы шаг за шагом приближаются к цели, и понял, что все это кончится для великокняжеского сына плачевно. Поэтому недолго думая я выскочил из своего временного укрытия и, отстреливаясь на бегу, подскочил к княжеской ложе. Один из приятелей Костаса был к тому времени мертв, а второй куда-то испарился. Сам же Князь-младший сидел словно завороженный и не предпринимал ни малейших попыток спастись. Ему повезло, он пока даже не был ранен, хотя пули вокруг так и свистели.

– Прикройте нас! – крикнул я оставшимся телохранителям. – Я уведу его через черный ход!

Они отреагировали правильно и быстро, вновь открыв беспорядочную стрельбу, которая на время заставила убийц притормозить. Я же со всего размаху отвесил Костасу крепкую оплеуху. Оскорбление императорской крови действием – тяжкое преступление, за которое следовало одно наказание: смерть. Но сейчас было не до сантиментов.

Константин очнулся и недоуменно поглядел на меня. Кажется, его ударили по лицу впервые в жизни, и он еще не сообразил, как следует реагировать в подобном случае. Что ж, я ничего не мог ему подсказать, все когда-то случается впервые.

– Меня прислал ваш отец! Следуйте за мной и останетесь живы!

Он кивнул, и мы, чуть пригнувшись, побежали между столиков на служебную половину заведения, где, как я твердо знал, был запасной выход.

Телохранители погибали, но не сдавались, и дали нам несколько минут форы. За это время мы успели миновать узкие коридоры и выбежать на улицу, под проливной дождь, тут же промокнув насквозь. Но эта проблема волновала меня сейчас меньше всего.

Мы обежали здание кругом и выбрались к парадному входу. Я с радостью увидел свой мехваген, стоявший напротив через улицу. Машина же моих преследователей оказалась прямо перед нами, и я недолго думая несколькими выстрелами пробил оба боковых колеса с моей стороны.

– Нам туда! – указал я Костасу.

– Машина отца, – узнал он, и уже через полминуты мы сидели в удобном салоне. Мотор завелся с полоборота – отечественное качество!

Мехваген сорвался с места, оставляя за собой на мостовой длинные черные следы жженой резины, которые тут же смывал ливень. Через несколько долгих мгновений мы добрались до перекрестка и свернули направо, но перед этим я успел заметить в зеркало заднего вида, как из дверей кабаре выбежали двое с «томми-ганами», подскочили к своей машине и замерли там, увидев простреленные колеса.

Я же только набирал скорость, молясь про себя всем богам и демонам, в которых не верил, чтобы мехваген не занесло на одном из поворотов и чтобы мы с Костасом сумели оторваться от преследования. А уж там, оставшись наедине, в укромном месте, мы обязательно разберемся, кто убийца, а кто лишь случайная жертва.

И да простит меня великий князь за то, что я сделаю с его сыном, если буду окончательно уверен в собственной правоте.