Читать книгу - "Река Джима - Майкл Фрэнсис Флинн"

— Похоже, ты этим гордишься. — Она отсоединила всяк-наряд от порта и уступила место Фудиру. — Не желаешь изготовить себе одежду?

— Думаешь, мне не по силам достичь требуемого уровня официальности? Конечно, я горжусь этим. Это означает, что, когда я появлюсь во дворце как терранин, у меня будут определенные права и свободы. Как и у гражданина Дангчао.

— Тогда я не понимаю. Если мы на законных основаниях находимся вне пределов действия имперской системы, зачем эти шутовские наряды для… как они называют аудиенцию? Полдник?

Фудир фыркнул.

— Есть закон, а есть традиция, и она сильнее. Пусть у них нет судебных инстанций на тот случай, если мы неправильно оденемся, но это не значит, что у них нет инстанций вообще.

Арфистка надела белоснежное льняное лете с облегающими рукавами и узорчатой красной вышивкой на воротнике, манжетах и кромке. Оно было подобрано и стянуто кожаным криосом на поясе, в сумы которого поместились рабочие инструменты арфистки. Поверх девушка накинула шерстяной брат ярко-зеленого цвета с золотой оторочкой. Он выглядел как плащ, закрепленный на правом плече большой золотой брошью в виде змеи, обвившей розу. Арфистка осталась босой, и ногти на ее ногах и руках были того же цвета, что вышивка на лейне. Рыжие волосы свободно ниспадали на плечи, указывая на то, что она незамужняя, а на голове она носила серебряный обруч оллама.

Человек со шрамами облачился в терранские одеяния, и если его оценивало меньше глаз, нежели арфистку, то лишь потому, что он рядом с ней походил на луну рядом с солнцем. На нем было темно-желтое шервани, джутти с узором и курта-пижама под стать. Он был обут в сандалии из коричневой кожи с золотыми полумесяцами на ремешках. Шрамы на голове скромно прикрывала кипа, а через плечо он перекинул боа-гарчолу. Запястья и лодыжки украшали золотые лакированные браслеты, а на щеках краснели румяна. Когда Фудир того хотел, он умел произвести впечатление.

В коридоре перед залом для аудиенций Фудир поклонился гранд-секретарю и сказал на местном диалекте:

— Сей ничтожный червь молится, чтобы сии жалкие обноски не нашли осуждения в очах благороднейшего гранд-секретаря.

Благороднейшего звали Морган Чен-ли, и в кулуарах он был известен как «Звонкий» — благодаря звону монет, которые столь часто проходили через его руки. Он излучал ауру самодовольства, что нередко встречается у мелких сошек. Его жабья физиономия, куриная грудь, выпученные глаза и раздутые щеки создавали впечатление, будто он на долгое время задержал дыхание.

У терранского персонала дворца Фудир заранее узнал, что Звонкий считал себя великим каллиграфом, поэтому достал гладиольский вексель немалого номинала.

— Возможно, — произнес он, низко склонив голову, — самый достопочтенный сможет сказать сему скромному слуге ученое мнение о рисунке на этом жалком векселе?

Гранд-секретарь махнул рукой, и мелкая сошка мелкой сошки торопливо шагнула вперед, взяла вексель кончиками пальцев и подержала перед глазами Звонкого.

— Варварская работа, — отметил тот, воспользовавшись местным названием иномирян, и вставил лупу в правый глаз. — Не без достоинств, но не хватает, — (взмах рукой), — рисовки. Возможно, — неодобрительно добавил он, — разработан на компьютере.

— Вы мудры в своей проницательности.

— Пф! Даже ребенку видны такие изъяны. Посмотри на лик портрета. Где безмятежность? Где равновесие?

— Возможно, рука эксперта внесет улучшение. Возможно, использует вексель как образец.

— И еще раз — пф. Работа для ученика чертежника. Большого мастерства не надо. Но он может взять задание в качестве этюда.

Кивок мелкой сошке — и вексель исчез в складках ее одежды, а она поспешно вернулась на свое место.

В назначенное время гранд-секретарь отправил дворцового помощника заместителя секретаря иномировых дел сопроводить их в тронный зал.

— Обноски? — прошептала арфистка на галактическом, пока они шли по коридору. — После всех трудов, что я в них вложила?

— Самоуничижение тут обязательно, — кратко ответил Донован.

Фудир добавил:

— Тебе стоит увидеть, как чиновники уступают друг другу места за обеденным столом.

— Ох! Мы с матерью ценили скромность, но такое раболепие попахивает недостойным тщеславием. И я полагала, что иномиряне освобождены от дачи взяток…

— Ты же даешь чаевые прислуге? Взятка — не больше чем чаевые, которые даются перед оказанием услуги. Кроме того, я просто спрашивал его мнение насчет каллиграфии гладиоль-ского векселя.

Донован оборвал его:

— Тихо, вы оба. И помни, что мы сказали. Не упоминай о том, что твоя мать пропала. Она пришла с неба, а если она исчезнет в небе…

— …тогда она потеряла благоволение звезд, — устало закончила арфистка. — Знаю, знаю.

— А через нее и назначенный ею император, — продолжил Донован. — Скажи им, что твоя мать пропала — и это будет равнозначно призыву к революции. И будь уверена, старина Жабья Морда возглавит ее.

По кивку помощника заместителя секретаря Белый Жезл стукнул навершием скипетра по золотым дверям. Двери из палисандра с затейливой резьбой тянулись к самому потолку, и на каждой панели створок были изображены сцены из жизни Утренней Росы. От Мéараны не укрылось внимание к деталям: напускное равнодушие мудреца за терминалом, скука на лице пилота челнока. Подобных дверей больше не найти во всем Спиральном Рукаве.

Двери распахнулись в большой зал. Трон, на котором восседал Восстанавливающиеся Службы, был отлит из чистого золота. Ступени выкованы в виде вьющегося плюща, а над ними на витой проволоке висели листья из умело окисленной меди. Это придавало им зеленый отблеск, при движении они покачивались и звенели, как колокольчики. Под троном по какой-то древней позабытой причине лежал огромный камень. На спинке, которая возвышалась над облаченным в желтую мантию императором, красовались четыре иероглифа: девиз блеска.

— Узрите августейшее величество, — промолвил Глас блеска. — Узрите владыку Восстанавливающиеся Службы, который дает блеску прочную и надежную инфраструктуру!

«Похоже на боевой клич, чтобы созывать войска», — произнес Силач.

«Он уместен. Землетрясение так много разрушило. Почему не сделать восстановление квазисвященным долгом?»

Фудир выбранил их:

— Тихо! Мы здесь не для того, чтобы насмехаться над их обрядами.

— Кто, — вопросил Глас, — приближается к августейшему величеству?

Фудир поклонился и, прижав левую руку к сердцу, взмахнул правой.

— Известен я как Донован-буиг с Иеговы, специальный эмиссар Особой службы при дворе Утренней Росы. Моя спутница — оллам Мéарана с Дангчао, мастер кларсаха.

Император побледнел, потом залился краской.