Читать книгу - "Сердце Черного Льда - Леонид Алехин"

На лице герцога Савина промелькнула улыбка.

— Мне снились хорошие сны, — сказал он. — Мне показалось, что и мое присутствие согревало Осколок.

Улыбка пропала. По скулам Лорда Рубина прокатились желваки.

— В день, когда новая шахта заработала, мой Осколок стал тускнеть.

Я никак не связал эти два события. В конце концов, Осколок был для меня тогда полузабытой детской игрушкой. А рудник, моя новая взрослая игрушка, работал превосходно.

Мастеру Баиру потребовалось всего две недели, чтобы дать первую партию ценной породы. С тех пор каждый день дела шли все лучше и лучше. Молодые шакалы, еще недавно шептавшиеся, что, дескать, Савина утратили былой блеск, теперь подметали мне дорогу плащами. Всем было ясно: стоит заложить еще пару таких рудников и наладить работу на старых — и мы сможем говорить с окрепшим Севером на равных.

Земля дает власть. Надо лишь уметь ее взять.

За чтением очередного «солнечного письма» от Баира Калада, в котором приятно круглились цифры дневной выработки, меня застал почтовый сокол князя Фалина.

Мой благородный брат, следуя традициям учтивости, писал мне не реже чем раз в три месяца. В прошлом письме он известил меня, что в ближайшее время состоится его помолвка.

Помолвка Сапфировых Лордов дело весьма необычное. А в случае князя Фалина, ярого приверженца древних традиций, еще и опасное.

К счастью, писал он в последнем письме, все обошлось. Он и невеста пребывают в добром здравии. Свадьба назначена на осень, приготовления ведутся полным ходом.

Далее он осведомлялся о моем здоровье и состоянии дел. Сетовал, что вот уже три года не может выбраться и навестить меня. Просил от его имени возложить цветы к гробнице моей матушки.

Обычные светские словоплетения. Говорят, в Россыпи подобные письма давно уже печатают на машинах. Остается только от руки вписать имена и даты. Полезное новшество.

Зевая, признаться, от скуки, я дочел письмо до конца. И увидел приписку другими чернилами.

Буквы скакали, не желая становиться рядом друг с другом. Как будто рука князя дрожала и была неверна.

Сегодня я поднялся на вершину моего замка, чтобы отдать дань памяти основателю нашего рода. И увидел, как из сапфировых глаз Серо Фалина вытекают слезы, оставляя дорожки на его каменном лице.

Еще ниже, чернила те же, но почерк ровный. Князь собрался с духом и мыслями.

Пусть это наименее здравое из возможных объяснений, но я не нахожу другого.

Сбываются предсказания Песни Небес.

8

Письмо ли князя Фалина, мое ли собственное наитие — я решил наведаться на новый рудник с инспекцией. Предупредив заранее моего Мастера и не взяв с собой особого эскорта. Не взял даже моего дворецкого-телохранителя.

Моя земля, чего мне опасаться — так ошибочно думал я тогда.

Баир Калад встретил меня и показал городок рудокопов. Рассказал про новые землеройные машины, которые он заказал в Самане. Набросал для меня план ветки железного пути, ведущего к руднику. По его словам, это бы вдвое снизило расходы на перевозку.

Невооруженным глазом было видно, что работа кипит. Мне полагалось выразить удовлетворение результатом и вместе с моими Всадниками вернуться домой.

Я изъявил желание осмотреть рудник и спуститься в шахту.

Мы выехали рано утром. Я ехал так же, как и сейчас, — в коляске Всадника. Только на вашем месте, барон, сидел Мастер Калад.

Всю дорогу он развлекал меня историями из жизни Рудного Братства. Рассказывал, что перед посвящением в Мастера его отправили в Крайние Земли, откуда Саман получает золото и лес. В его устах страшные волчьи наездники из детских сказок оказывались наивными и глупыми дикарями. Зато истории из жизни каторжан могли напугать и взрослого человека, столько в них было тоски, мрака и крови.

Наша дорога пролегала через Возрожденную Дубраву. Я спросил, почему мы поехали таким путем, и Баир ответил, что повозки с породой разбили дорогу. После апрельских паводков там повсюду провалы с липкой грязью, в которой могут увязнуть колеса Всадников. Он вернулся к рассказу о смешных и нелепых нравах тангу.

В этот момент наша кавалькада остановилась.

Дорогу перегораживали упавшие деревья. Мастер Недр выругался, помянув недавнюю бурю.

— Это не буря, милорд, — сказал водитель моего Всадника, приподнимаясь над щитком. — Я вижу засечки от топора на стволах.

За нашей спиной раздался оглушительный треск. Заранее подпиленное дерево рухнуло, перекрывая обратный путь.

Прежде чем хоть кто-то успел прокричать «Засада!», укрытые в зарослях скорострелы открыли по нам огонь.

Это была мясорубка. В считаные мгновения от дюжины моих людей остались единицы. Они укрылись за бронированными корпусами машин, но шансов у них не было. Из зарослей вышли люди в одеждах рудокопов, но вооруженные секирами и пищалями по образцу городских ополчений. По ним было видно, что оружие они взяли в руки не вчера.

Раздался крик. Мой водитель спрыгнул из седла, чтобы стать между мной и Баиром Каладом.

Грянул выстрел. Тело водителя в разорванной кирасе сползло на землю.

В руках моего Мастера Недр дымился бронебойный пистоль. Оружейники Валита называют такие «бочками» — за очень широкий ствол.

Помню, меня поразило лицо Баира Калада. То полное, ледяное равнодушие, с которым он посмотрел на убитого водителя. Потом на меня.

Мне случалось видеть людей, для которых убийство давно превратилось в хлеб. Ночных снайперов Непризнанного Братства. Наемников-островитян. Псов Войны.

Людей, для которых человеческая жизнь значит не больше, чем для собаки попавшая на зуб блоха.

Но даже их глаза не смотрели на жертву так.

Я почувствовал себя ошибочно выписанной буквой. Ненужным знаком, над которым занесен безжалостный стилос.

Баир Калад не убивал. Он вычеркивал меня из жизни.

За секунду до выстрела я выбил подставку, удерживающую нашего Всадника. Коляска опрокинулась, выбрасывая меня и Мастера на землю.

Пуля из «бочки» разорвала мне плечо. Но я был все еще жив.

И я был в ярости.

— Как это могло случиться? — не выдержал Якош Белин. — Почему вы, ну, не знаю, не зажгли порох у него в пистоле? Я видел, на что способны Лорды Рубина.

— Только не надо про оплавленные камни родовых замков, милорд, — криво усмехнулся Савина. — Сейчас не время.

— Об этом я и не думал упоминать. Но все же, герцог?

— Вы думаете, я не попробовал сразу? Первый раз в жизни мой собственный Сердечный Камень не ответил мне. Я ощутил только холод и пустоту в груди. В ту минуту я не нашел этому объяснения.