Читать книгу - "Товарищ Брежнев. Большой Сатурн - Дмитрий Абрамов"

– Киттель сбежать пытался, убит при попытке скрыться.

– Ну вы даёте, по пиджакам стрелять, больше патроны девать некуда?

– Да не… Генерал-майор Киттель^[71]. Главным по Ростову от немцев был, – поясняет Югов.

– Тут, оказывается, как Миша говорит, такой гадюшник! Даже белоказаки с белокалмыками есть, откуда только немцы их пособирали, – плюётся Корнеев.

Подъезжает дребезжащая полуторка. Стоящие чуть в отдалении бойцы охраны штаба напрягаются. Но Корнеев машет им рукой – расслабьтесь, свои это. Из кузова машины выпрыгивают четверо разновозрастных мужиков и один пацан лет четырнадцати. С радостными улюлюканьями выволакивают потрёпанного гауптштурмфюрера.

– Успели, товарищ лейтенант, успели. Взяли гада, – галдят мужики.

На лице Югова появляется кровожадная улыбка. Поясняет мне:

– Гауптштурмфюрер Маршинке, командир Ростовской гестаповской зондеркоманды^[72].

– У Югова хорошая записная книжка есть, я ему людей уже выделил в помощь. Так что сейчас полразведроты с людьми лейтенанта мотаются по городу, собирают урожай, – говорит Корнеев. – Сейчас в ещё одно место поедем. Какое-то мутное место. Не то расположение Абверкоманды^[73], не то детский дом. Но там повозиться придётся.

Меня как током дёрнуло.

– А конкретнее?

– Понимаете, товарищ полковник, – начинает излагать Югов. – На Зелёном острове есть отдельно стоящий двухэтажный дом со своим двором и хозпостройками, до войны там вроде детская секция яхтенного спорта была, там часто бывал начальник Абвер команды-201^[74] майор Ольбрихт, ну и вообще немцы из Абвера постоянно тёрлись. И почему-то туда часто русских детей привозили, в основном пацаны 10–14 лет. Мы сначала чего только не передумали. Но это не госпиталь, чтобы кровь у детей сливать и опыты там всякие медицинские ставить. На бордель тоже не похоже. Думали, что как заложников держат. Но недавно случайно мои ребята выяснили. Немцы этих пацанов стрелять учат, спортом с ними занимаются. Пару раз видели, как их на аэродром возили с парашютами прыгать. Вот мне и вспомнилось. Прошлой зимой была ориентировка, что где-то под Брянском или в Белоруссии немцы разведшколу для детей из оккупированных территорий сделали. Думаю, что и на Зелёном что-то похожее может быть.

– Сейчас переправу на остров с обоих берегов Дона заблокировали. Бронепоезд хочу попросить поставить на набережной, напротив острова, на всякий случай, – говорит Корнеев и ждёт моего одобряющего кивка. – Там, по идее, немцев не должно быть много. Штук сорок-пятьдесят. Возьмём разведвзвод и разведывательной деятельности: разведка, контрразведка, диверсии, подготовка агентов и т. п.

Решаю тоже туда поехать. Больно интересно стало. Выдвигаемся на набережную. Бойцы уже на той стороне, на острове. Далеко от наплавного моста не отходят. На острове пока всё спокойно, никакой стрельбы нет. Жаль, танки туда не переправить. Мост не выдержит. Но два БА SdKfz-247 Ausf B^[75] и один полугусеничный бронетранспортер SdKfz-250/1^[76] на остров по переправе прошли.

Начинаем прочёсывание острова, постепенно подходя к разведшколе. То, что это разведшкола, уже понятно. Даже тактическое поле уже нашли. На остров немцы местных никого не пускали. Даже за выход на набережную могли расстрелять. Так что, что тут есть, представляем себе очень приблизительно.

Наконец наши бойцы окружили двухэтажное здание бывшего яхт-клуба. БТР выезжает чуть вперёд за линию залёгшей пехоты, дает очередь поверх крыши, привлекая внимание. И Корнеев орёт в громкоговоритель, типа чтоб сдавались, иначе на хрен всё снесём. Молчание. Потом нас посылают, причём и по-русски и по-немецки.

БТРы начинают кромсать здание из пулемётов, бойцы под прикрытием этого огня идут на штурм. По фасаду у дома десять окон, в каждое летит по гранате.

Бойцы, подсаживая друг друга, лезут в окна первого этажа. БТРы работают по второму этажу. Внутри здания раздаётся ещё несколько взрывов гранат. Очереди быстро смолкают. Иногда раздаются одиночные выстрелы. Через пару минут из двери высовывается сержант-разведчик и машет рукой, мол, готовы и начальство на инспекцию принять. Идём с Корнеевым к зданию. Сержант у двери как-то бледновато выглядит. Корнеев спрашивает, не ранен ли он.

– Не, товарищ старший лейтенант, все наши целы. Немцев всего пятеро было. И там пацаны, человек пятнадцать в одной комнате, всех гранатами положило.

– Взяли кого живым?

– Да, есть один унтер раненый.

– Пошли, посмотрим.

Сержант ведёт нас по коридорам. Заходим в комнату. Явно – казарма. Десяток железных армейских двухъярусных кроватей разбросано по большому – метров пятьдесят квадратных – помещению. На полу трупы детей лет 10–15. У комнаты два окна. Соответственно две гранаты сюда прилетело. Сержант и ещё один боец, бледные, руки дрожат, топчутся на середине комнаты.

Боец дрожащим голосом шепчет:

– Это я гранату сюда кинул.

Корнеев наклоняется над одним из пацанов. Потом подходит к другому, переворачивает его. Быстро обходит еще несколько трупов. Поворачивается к бойцу.

– Отставить сопли, боец. Они все уже были мёртвые. Их застрелили. Смотри внимательно. Вон пулевые.

Боец светлеет лицом. Но ему всё равно не по себе. Отправляю его на улицу. Продолжаем осмотр разведшколы. На втором этаже часть коридора отгорожена железной дверью. Дверь открыта. За дверью ещё три.