Читать книгу - "Великий Аттрактор - Дмитрий Игнатов"

– Да уж… Ладно… Это просто символическая жертва. Давай его сюда, – согласился Костя.

Он секунду вглядывался в чёрно-белое лицо наркома, а потом смял лист в кулаке и поместил в горелку вечного огня.

– Не верю, что мы действительно всё это делаем…– проговорила девушка.

– Не отвлекайся, – в руке Константина блеснуло лезвие, которым он, не долго думая, разрезал свою ладонь.

– Бу-э-э… – с наигранным отвращением прокомментировала Света, глядя, как кровь течёт на скомканную бумажку.

Подождав ещё минуту или две, Костя встал и подошёл к каменному солдату.

– Теперь поджигай

Света кивнула и щелкнула зажигалкой. Оранжевый огонёк медленно пополз по испачканной кровью бумаге. Костя повернулся к солдату и кровью написал на его груди «ЛЕНИН». На мгновение он замер, а потом взволнованно обернулся:

– Мы делаем что-то не так…

– Да! – подтвердила Света, – Мы занимаемся вандализмом.

– Нет…– не обращая внимания на язвительные замечания девушки, вслух рассуждал Костя, – Нужно было написать имя… Тетраграмматон.

– Имя Бога? Как в Каббале?

– Почти… Среди большевиков было много евреев, и они активно использовали каббалистические практики… Что-то не так…

– Только согласные!

– Что?

– Тетраграмматон состоит только из согласных, в иврите нет гласных букв! Поэтому имя бога непроизносимое.

Костя торопливо размазал лишние буквы, оставив только «Л Н Н».

– Погоди, Свет, но так остаётся только три буквы… Тетраграмматон состоит из четырёх.

– А почему ты тогда вообще писал «Ленин»?! Разве «Ленин» может быть именем бога? Ленин – вождь, но никак не бог… Думай! Бумага почти сгорела.

– Блин… Я идиот. Должно быть что-то объединяющее, общая цель, смысл, эгрегор… «Коммунизм», «Маркс»…

– Четыре согласные буквы! «ГКЧП»? «СССР»?

– Нет… Раньше! Большевики объединились ещё до создания СССР…

Костя ещё раз взглянул в каменное лицо солдата и, взволнованный внезапно озарившей его догадкой, размашисто написал «ВКПБ». В то же мгновение из горелки вечного огня в ночное небо взметнулся столб пламени. Раздался громкий хлопок, сбивший ребят с ног и отбросивший на пару метров в сторону.

На какие-то секунды Костя, как ему показалось, потерял сознание. Очнулся он, лёжа на асфальте. Правое плечо, на которое он упал, сильно ныло. Из пореза на руке всё ещё сочилась кровь. Превозмогая глухую боль во всём теле, он сделал усилие и, пошатываясь, поднялся на ноги.

Воздух вокруг был наполнен запахом гари и оседающей цементной пылью. Повсюду валялись мелкие куски раскрошенного бетона. В паре шагов, раскинув в стороны свои худые руки, словно подстреленная птица, лежала обсыпанная пылью Света. Костя, прихрамывая, подошел к ней, и, боясь, что произошло непоправимое, замер, вглядываясь в измазанное сажей лицо. Но Света всё-таки издала стон, её лицо дернулось, и на нём изобразилась гримаса боли. Костя осторожно помог ей встать. У него у самого ещё очень сильно кружилась и гудела голова. Этот гул почему-то раздавался у него в голове, мелодией и словами «Варшавянки»…

Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут…

Константину вдруг показалось, что за пеленой из оседающего цемента, он видит чёрную фигуру в форме.

– Света, ты видишь это?!

Девушка, опираясь рукой на плечи Кости, посмотрела туда, куда показывал парень, и где недавно стоял монумент.

– Вижу, бл*дь.… Это полный пизд*ц… Административкой нам теперь не отделаться.

– Да, ты права, – уверенно кивнул Костя и торопливо повёл девушку к выходу из парка, – Надо поскорее валить отсюда.

– Какой же ты всё-таки м*дак…

* * *

Костя проснулся ранним утром. Солнце ещё не взошло, а предрассветный полумрак делал все предметы в комнате словно лишёнными цвета. Он помнил, как проводил Свету до общежития, но совершенно не представлял, как сам добрался домой. Ушибленное плечо сильно болело, но ощущение, что в комнате кто-то есть, заставило его через силу повернуться.

На фоне окна Костя увидел странный силуэт. У стола, опершись щекой на руку, сидела девочка лет двенадцати. На ней было надето темно-коричневое форменное школьное платье с белым фартуком, волосы, завязанные в хвостики, украшали два больших белых банта, а на шее был повязан красный пионерский галстук.

– Ты проспишь, Костя, – заботливо проговорила девочка.

– Но сегодня… Выходной…

Девочка злобно захихикала.

– Ты разбудил того, кто не знает никаких выходных. Теперь всё изменится. Тебе придётся исправлять свои ошибки, – она грозно погрозила пальчиком в воздухе.

– Кого я разбудил? Какие ошибки? – непонимающе переспросил Костя.

Внезапно на столе зазвонил непонятно откуда взявшийся большой круглый будильник.

– Ну вот, мне уже пора, – проговорила девочка и, торопливо сунув будильник в свой портфель, вскочила с места.

– Постой! Почему я?…

– Ты – «вОда»! – вдруг выпалила девочка и, смеясь, с размаху весело хлопнула Костю портфелем по голове.

Константин проснулся от яркого света, бьющего из окна прямо ему в глаза. Кошмар был таким реалистичным, что парень долгое время оглядывал комнату. Потом он всё-таки встал, оделся и вышел на улицу.

Солнце дарило городу свои последние тёплые лучи, по голубому небу где-то вдали проплывали редкие белые облака, но в воздухе уже чувствовалась прохлада неумолимо приближающейся зимы. Казалось, что все события прошлой ночи растворились и исчезли с наступлением нового дня, как и странный предрассветный кошмар. Прикрыв глаза, Костя глубоко вдохнул чистый воздух и вдруг получил резкий толчок в бок.

– Ну и козлина же ты! – сквозь зубы процедила на ухо Света.

– Привет! – растерянно ответил Костя, – Я думал, ты ещё спишь… А что случилось?

– Что случилось?! Да сегодня весь универ на ушах стоит! – Света решительно взяла Костю под руку и потащила за собой, – Пошли, прогуляемся.

– Универ? Сегодня? Воскресенье же…

– Совсем дурак? Понедельник сегодня! Я вчера весь день названивала. Ты хоть на телефон-то смотрел? Ты что забухал что ли?

– Я… спал… – неуверенно проговорил Константин, – А что всё-таки случилось?

– Ректора нашего вчера убили.

– Михаила Владимировича? Как?!

– А вот так! Нашли вчера в его квартире мёртвым. Говорят, застрелили.

– Жесть какая…