Читать книгу - ""Фантастика 2025-31". Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев"

взорван прибывший в Сараево военный губернатор Боснии и Герцоговины генерал-фельдцехмейстер Потиорек. Злоумышленник бросил в генерала бомбу, последний неудачно пытался отразить ее рукой и был ранен осколками. Убийца застрелен чинами полиции при сопротивлении. Перенесенный в конак генерал вскоре скончался. Покушавшийся опознан как Рауф Мехмедбашич, известный в политических кругах националист.

Мы успели почти все.

Даже Эйнштейн доехал до Москвы и прочитал пять лекций — и пусть в декабре, в самую холодрыгу, зато с аншлагом. Послушать Альберта съехались, наверное, все физики и все студенты физико-математических отделений российских университетов. Помимо изложения основ теории относительности он еще и показал вывод уравнений, над которыми работал последние годы. А уж когда он обратился к аудитории на русском…

На руках носили, в самом прямом смысле — после первой же лекции донесли из Политехнического музея до “Метрополя”, где его осадили репортеры и поклонники. И нам с Лебедевым и Митей приходилось каждый раз при выездах с Эйнштейном идти на всякие ухищрения. Хорошо хоть в гостиница построена с несколькими выходами, и мы их использовали все до единого.

Три вещи произвели на него наибольшее впечатление — широкие русские просторы, не менее широкое русское гостеприимство и Физическая лаборатория в Народном университете, которой ведал как раз Лебедев. Неоновые трубки хорошо шли в Америке, да и Европа новых веяний не чуралась, и денег Петр Николаевич в оснащение вбухал немало, чем заслуженно гордился.

Побывал Эйнштейн и у нас в доме, проникся новыми идеями в архитектуре и перезнакомился со всеми обитателями. И уже на вокзале, когда провожали его в Швейцарию, сказал мне, что задумался, а не переехать ли сюда.

— Вы, главное, в Германию не переезжайте.

— Нет-нет, там, конечно, большие ученые, но нет такого размаха, как здесь. Я вижу у вашей страны грандиозное будущее.

Я с трудом сдержал гордую улыбку. Слова Альберта неожиданно сильно тронули меня. Стараюсь, черт побери, стараюсь. Только бы жизни хватило.

И он уехал, чтобы успеть домой на Рождество.

Крайне своевременно — бахнуло через две недели.

Полнотой первые сообщения о взрыве в Сараево, разумеется, не блистали. Террорист оказался не один, а как минимум еще трое: одного убили, одного ранили и повязали сразу, еще один пытался скрыться, но его схватили днем позже. Показания арестованные дали одинаковые — покушение организовано сербскими националистами.

А дальше все посыпалось, как домино.

Австрийцы выкатили ультиматум, сербы от большого умища объявили мобилизацию. В нервной обстановке произошли две перестрелки на границе. Вена заявила, что ее не удовлетворяет ответ Белграда. Германия считала, что если действовать быстро, то никто не чухнется и настойчиво советовала Австро-Венгрии начать мобилизацию. Дальше из Санкт-Петербурга последовали заявление в поддержку Сербии и приказ на частичный призыв запасных, Франц-Иосиф объявил войну, Николай включил мобилизацию на полную, тем же ответила Австрия, полетели туда-сюда ультиматумы, полную мобилизацию начали французы…

Каток поехал с горы. Как и в моей истории.

Вот ждал, ждал, что беда должна случится вот-вот, надеялся “А вдруг пронесет?”, внутри понимал что хрена там — такие силы к войне тащат, но все-таки, вдруг, а? И когда неизбежное произошло, даже испытал облегчение.

Москва начала манифестировать, почти как при начале войны с Японией. Почему почти? Да размахнулись шире, толпы с хоругвями, флагами и портретами императора заполнили все бульвары, от начала до конца, площади на них, Тверскую до Кремля и еще несколько улиц. Крики “Да здравствует Сербия!”, “Долой Австрию”, “Ура!” слышались по всему городу.

Но закончилось все гораздо быстрее, чем в прошлый раз — холодно же, зима. Ресторанные оркестры, беспрерывно игравшие гимн по требованию публики, свернули свои выступления часам к десяти. А наутро полиция подсчитала первые жертвы войны — несколько патриотов наподогревались вином и водкой настолько, что замерзли в сугробах.

Правда, это никого не остановило и на следующий день тысяч десять-пятнадцать отправились к вражеским консульствам. Но градоначальство со времен первой революции имело кое-какое понимание, как действовать против буйной толпы и погром предотвратили усиленными пешими и конными нарядами полиции. У всех памятников, на которые один за другим взбирались ораторы, произносили пылкие речи, время от времени в Милютинском переулке, против французского консульства, пели “Марсельезу”. И опять разбрелись, когда после захода солнца ударил мороз.

Так и пошло.

При первом же сообщении об ультиматуме я настропалил Центросоюз и сейчас в Москве срочно создавали складской излишек сапог и шорного товара. И отправил Митю за экипировкой, тут офицерам полагалось форму, снарягу и оружие покупать за свои. Ну, не совсем свои, военное ведомство выплачивало рублей триста, но при массовой мобилизации цены очевидно подскочат, да и со сроками будет беда. Так что неплохо бы управиться до начала всеобщей суматохи.

И это, наверно, самая мелкая задача, которую требовалось решить до войны. А мы успели почти все.

В Можайске уже монтировали агрегаты и с весенним паводком начнется заполнение водохранилища.

Морозов спешно строил ГЭС и химический завод в Кондопоге и потирал руки — созданный им вместе с Волжско-Камским банком и текстильными фабрикантами консорциум законтрактовал весь фенол в стране. И коли каменноугольная смола потребуется военным, взять ее, кроме как у Саввы Тимофеевича, будет негде.

Болдырев третий год гнал дезу через вскрытую нами германскую сеть.

Медики еще до начала боевых действий ухитрились пробить изменения в санитарном обеспечении войск. Впрочем, за этим проектом стояли крутейшие лоббисты — личная подруга императрицы Вера Гедройц и назначенный пару лет назад лейб-хирургом императорской семьи Сергей Петрович Федоров.

Власть же сделала все возможное, чтобы превратить развертывание армии в хаос. Для начала, мобилизаций объявили две — частичную и полную, и приказы о них наложились друг на друга. Что делать в случае частичной прописали в деталях, на случае полной тоже, а вот план перехода от частичной к полной создать не удосужились. И железные дороги разрывались от противоречивых команд, а воинские присутствия ломали голову над тем, куда деть огромную массу запасных, явившихся после сообщения о мобилизации. Нет, со временем все рассосалось, но первые две недели…

Ехал я в те дни с АМО на Калитниковские склады и города не узнавал — по улицам маршировали части, у воинских присутствий массы призванных, они же ходили туда-сюда строем, толпой и поодиночке, висели на подножках трамваев.

— Еле доехал, — бросил я на стол управляющего складом свою шапку. — Прямо под колеса лезут, чтоб их… Такие типы среди запасных, прямо как с Хитровки сбежали.

— У нас тоже раскардаш, Михал Дмитрич. Мало того, что чуть не половину работников призвали, мало того, что всем вынь да положь упряжь,