Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

и во сне играют, как ни к чему ему и слова Асмодиана, что они и с Отрекшимся в ней пытались попрактиковаться. Значит, слева – Благородные Лорды, справа – каириэнцы. Одна битва закончена, и началась другая, иная, но не менее опасная. – Я же, во всяком случае, считаю. Солнечный Трон предназначен тому, кто имеет на него право. – Он не обратил внимания на задумчивость на лице Асмодиана. Может, прошлой ночью тот и пытался помочь Ранду, а может, и нет, но Ранд не доверяет ему настолько, чтобы открыть ему даже половину своих планов. В какой бы мере будущее Асмодиана ни было связано с Рандом, верность его вынужденная, и он остается человеком, по собственной воле предавшим свою душу Тени – Мейлан желает устроить в мою честь, когда я буду готов, грандиозное шествие, да? Поэтому будет намного лучше, если я взгляну, что к чему, раньше, чем он ожидает. – До него вдруг дошло, почему Авиенда неожиданно сделалась вдруг такой уступчивой, приятной в речах, даже разговор поддерживает. Пока Ранд сидит тут, занятый беседой, он делает в точности то, чего она желает. – Натаэль, ты идешь за моим конем или мне самому сходить?

Асмодиан поклонился – низко, церемонно и, по крайней мере внешне, искренне:

— Я служу Лорду Дракону.

ГЛАВА 46. Другие битвы, другим оружием

Хмуро глядя вслед Асмодиану, Ранд гадал, насколько можно на него положиться. И внезапно вздрогнул – Авиенда отшвырнула свою чашу, расплескав вино по коврам. А ведь айильцы всегда бережно относятся ко всякому питью, не только к воде.

Девушка уставилась на влажное пятно, ошеломленная не меньше Ранда, но длилось это лишь миг. В следующую секунду она уперла кулаки в бедра и сердито воззрилась на Ранда:

— Значит, кар'а'карн вступит в город, хотя еле сидит. Я говорила, что Кар'а'карн должен быть выше прочих мужчин, но я не знала, что он нечто большее чем простой смертный!

— Где моя одежда, Авиенда?

— Да ты еле жив!

— Где моя одежда?

— Не забывай о своем тох, Ранд ал'Тор. Если я помню о джиитох, то и тебе это по силам. – Странно, что он услышал такие слова; скорей солнце взойдет в полночь, чем она позабудет о малейшей крупице джиитох.

— Если будешь продолжать в том же духе, – с улыбкой промолвил Ранд, – я подумаю, что ты обо мне заботишься.

Он рассматривал свое замечание как шутку, существовало всего два способа общаться с девушкой: шутить или просто в упор ее не замечать Спорить себе дороже. Причем шутка была вполне мягкой, учитывая, что они провели ночь в объятиях друг друга, но глаза Авиенды округлились от гнева, и она дернула костяной браслет, словно собираясь сорвать его и кинуть в Ранда.

— Кар'а'карн настолько выше прочих людей, что одежда ему не нужна, – огрызнулась она – Если ему угодно идти, пускай идет на все четыре стороны! Нагишом! Мне привести Сорилею и Бэйр? Или, может, Энайлу с Сомарой и Ламелле?

Ранд окаменел. Из всех Дев, которые обращались с ним точно с непутевым сыном лет десяти, она выбрала и назвала трех самых худших. Ламелле как-то даже супу ему принесла – готовить она не умела совершенно, но настояла, что сварит ему суп!

— Приводи кого хочешь, – сказал Ранд сдавленным, напряженным голосом, – но я – кар'а'карн, и я отправляюсь в город.

Если повезет, он сумеет отыскать одежду раньше, чем она вернется. Сомара ростом не уступала Ранду и сейчас наверняка сильнее его. А от Единой Силы ему проку, несомненно, нет – сейчас он не в состоянии обратиться к саидин, даже если перед ним Саммаэль появится, не говоря уже о том, что не сумеет ее удержать.

Авиенда долго-долго смотрела Ранду в глаза, потом вдруг подхватила чашу с выгравированными леопардами и наполнила ее вином из чеканного серебряного кувшина.

— Если отыщешь свою одежду и, не свалившись с ног, оденешься сам, – спокойно промолвила девушка, – тогда иди. Но я пойду с тобой. Если же я решу, что ты слишком слаб, то ты немедленно вернешься сюда, пусть даже Сомара тебя на руках понесет.

Ранд хлопал глазами, а Авиенда растянулась на коврах, подперев голову рукой и тщательно расправив свои юбки, и принялась потягивать вино Попробуй Ранд вновь заикнуться о женитьбе, она ему, пожалуй, голову оторвет, но в некоторых отношениях она вела себя так, словно они и в самом деле женаты. По крайней мере, это были самые худшие стороны семейной жизни. И, как ему представлялось, в этом не было ни капельки отличия от того, как обращались с ним Энайла или Ламелле.

Ворча себе под нос, Ранд завернулся в одеяло и пополз вокруг девушки к очагу, к своим сапогам. Внутрь были вложены чистые шерстяные носки, но больше ничего. Можно, конечно, позвать гай'шайн. Тогда всему лагерю станет обо всем известно. Не говоря уже о возможности, что в довершение всего в дело вмешаются Девы. И сразу возникает вопрос, кто он такой: кар'а'карн, которому нужно подчиняться, или просто Ранд ал'Тор – в глазах Дев еще один мужчина. Взор Ранда привлек скатанный коврик в углу палатки – ведь обычно все пледы и ковры бывали расстелены. Внутри оказался его меч, вокруг ножен обмотан пояс с застежкой в виде дракона.

Тихонько мурлыкая, Авиенда, казалось, дремала и, полуприкрыв глаза, наблюдала за его поисками.

— Тебе больше не нужно… это. – Столько отвращения она вложила в последнее слово… Никто бы не поверил, что именно Авиенда подарила Ранду этот меч.

— Ты о чем?

В палатке стояло несколько небольших сундучков, выложенных перламутром или окованных медью, один был украшен золочеными листьями. Сами айильцы предпочитали укладывать вещи во вьюки. Ни в одном из сундуков одежды не оказалось. Золоченый, весь в незнакомых животных и птицах, хранил крепко обвязанные кожаные мешочки, и, когда Ранд приподнял крышку, вокруг распространился запах специй.

— Куладин мертв, Ранд ал'Тор. Изумленный, он поднял голову и посмотрел на девушку.

— О чем ты толкуешь? – Ей Лан рассказал? Больше ведь никто не знал. Но почему?

— Мне никто не сказал, если ты об этом подумал. Теперь-то я тебя знаю, Ранд ал'Тор. С каждым днем я узнаю тебя все больше.

— Ни о чем таком я не думал. Да и о чем кто должен был сказать? – пробурчал он.

Он сердито схватил меч в ножнах и, неловко сунув его под мышку, продолжил свои поиски. Авиенда все так же невозмутимо потягивала вино; Ранду почудилось, будто