Читать книгу - "Mondhexe - inverse101"

к краю стола, туда, где было свободное место (подальше от остальных, отметила Рин). Он сел, с трудом устроив свою деревянную ногу.

Перед ним стояла золотая тарелка и кубок с тыквенным соком.

Муди посмотрел на еду с подозрением. Он достал палочку (короткую, толстую, похожую на дубинку) и ткнул ею в сосиску.

— Проверка на яды, — прокомментировала Рин. — В школьной столовой. Клиника.

Но Муди не стал есть. Он потянулся во внутренний карман своего потрепанного плаща и извлек оттуда фляжку.

Изогнутая, серебряная, помятая фляга.

Он отвинтил крышку, поднес флягу к губам и сделал долгий, жадный глоток.

Рин наблюдала за его кадыком, дергающимся при каждом глотке.

«Что это?» — спросила она сама себя.

Запах до неё не долетал — слишком далеко, да и ароматы еды перебивали всё.

«Горячительное?» — предположила она. — «Типично для людей с ПТСР».

Муди опустил флягу, вытер губы тыльной стороной ладони и громко выдохнул. Его передернуло, словно он выпил что-то исключительно мерзкое.

Рин прищурилась.

«Или зелье?»

Даже самый крепкий напиток не вызывает такой гримасы у человека с его опытом. Это была реакция на вкус специфических ингредиентов.

Лекарство? Обезболивающее? У него не хватает кусков тела, возможно, он живет на постоянной подпитке болеутоляющими или поддерживающими зельями.

«Скорее всего, стимулятор», — решила она. — «Или средство от паранойи, которое не работает».

Муди убрал флягу, не притронувшись к школьной еде. Он снова начал вращать своим магическим глазом, сканируя зал.

Дамблдор, казалось, не замечал странного поведения своего нового сотрудника. Он продолжил речь, рассказывая о деталях Турнира, о том, что Чемпионы будут выбраны позже, и снова о том, что «вечная слава» ждет победителя.

Но Рин уже не слушала.

Её внимание было приковано к фигуре на краю стола.

Аластор Муди. Грозный Глаз.

Он был фактором хаоса. Он был элементом, который не вписывался в её упорядоченную картину мира. И его глаз… этот глаз видел слишком много.

Рин снова посмотрела на него. Муди, словно почувствовав её взгляд, резко повернул голову. Волшебный глаз уставился прямо на неё, вращаясь в орбите с тошнотворной скоростью.

Рин спокойно взяла вилку и наколола кусочек жареного картофеля. Он видит лишь то, что она ему позволяет.

Ужин подходил к концу. Студенты, возбужденные новостями, галдели, обсуждая предстоящие испытания.

Рин доела свой ужин с аппетитом.

Впереди был год, полный возможностей. И никакие одноногие параноики не помешают ей извлечь из этого года максимальную прибыль.

* * *

Сентябрьская рутина в Хогвартсе, вопреки ожиданиям, не стала для Тосаки Рин периодом скуки или застоя. Напротив, возвращение к преподавательским обязанностям принесло ей чувство глубокого, почти эстетического удовлетворения, какое испытывает часовщик, наблюдая за безупречной работой сложного, собственноручно отлаженного механизма.

Рин стояла у доски, наблюдая за классом четвертого курса Гриффиндора и Слизерина.

В прошлом году эта аудитория периодически напоминала зоопарк во время пожара. Ей приходилось тратить драгоценное время на восстановление элементарного порядка.

Теперь всё изменилось.

В классе царила тишина. Идеальная, рабочая тишина. Студенты сидели прямо, их мантии были аккуратно расправлены, руки лежали на столах, готовые в любой момент схватить перо или палочку. Никто не перешептывался. Никто не хихикал. Даже Малфой, который раньше считал своим долгом «незаметно» комментировать каждое слово преподавателя, теперь сидел с выражением предельной концентрации, словно от этого зависела его жизнь.

Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.

Рин добилась своего. Она не просто учила их, она переформатировала их подход к обучению. Методом кнута (физические нагрузки и жесткие спарринги) и пряника (знания, которые реально работают), она выбила из них инфантильность. Они больше не были детьми, играющими в волшебников.

«Мне нравится этот прогресс», — мысленно отметила она, проходя между рядами. — «Вся энергия учеников уходит на усвоение материала».

Ей нравилось преподавать. Это было неожиданное открытие. Ей нравилось видеть, как хаос в головах учеников сменяется структурой. Как они начинают понимать логику магии, а не просто заучивать движения. Как в их глазах загорается тот же холодный огонь понимания, который горел в её собственных.

— В этом году, — произнесла она, и её голос эхом разнесся по кабинету, — мы расширяем программу. Прошлый год был посвящен флоре и фауне. Вы учились не быть съеденными монстрами.

Она остановилась и обвела класс тяжелым взглядом.

— Но неразумные магические твари — это самая простая угроза. Они подчиняются инстинктам. Их действия предсказуемы.

Рин взмахнула палочкой. На доске возникла сложная схема: силуэт человека, окруженный векторами атаки.

— Самый опасный враг для мага — это другой маг, — заявила она. — Человек обладает хитростью. Он может планировать. Он может использовать артефакты. Он может ударить в спину.

Она вводила новые модули. Защита от темных магов.

Это было своевременно. События на чемпионате мира показали, что угроза Пожирателей Смерти — это не история из учебника, а реальность. И студенты, видевшие горящий лагерь и метку в небе, впитывали каждое её слово с жадностью утопающих.

— Мы будем изучать тактику дуэлей, — продолжала Рин. — Не спортивных, где вы кланяетесь и ждете сигнала судьи. А боевых. Где единственное правило — остаться в живых. Мы разберем принципы противодействия проклятиям, работу с укрытиями и, самое главное, — методы разрыва дистанции.

Она посмотрела на Гарри Поттера. Тот кивнул, его лицо было серьезным. Он понимал, о чем речь.

— Запомните: лучший щит — это отсутствие вас в точке попадания заклинания.

Урок прошел безупречно. Когда прозвенел звонок, студенты не вскочили с мест. Они аккуратно собрали вещи и вышли, тихо обсуждая новую тему.

Рин осталась в кабинете, чувствуя приятную усталость. Система работала.

Однако в замке был элемент, который нарушал эту гармонию. Элемент хаоса и паранойи.

Аластор Муди.

Новый «куратор безопасности» не вел уроков. У него не было расписания. У него не было обязанностей перед студентами. Он был свободным радикалом в уравнении Хогвартса.

Рин часто видела его в коридорах.

Он не просто ходил. Он патрулировал.

Его тяжелая, неровная поступь — тум-цок, тум-цок — стала привычным звуком в замке. Деревянная нога стучала по камню, возвещая о его приближении задолго до того, как он появлялся из-за угла.

Он проверял всё. Рин видела, как он тычет палочкой в доспехи, подозревая, что внутри может прятаться шпион. Как он сканирует своим волшебным глазом статуи, ища скрытые ниши. Как он заглядывает в пустые классы, словно ожидая засады.

«Профессиональная деформация в терминальной стадии», — диагностировала Рин, наблюдая за ним с верхней площадки лестницы. — «Он видит врагов там, где их нет. Он живет в состоянии перманентной осады».

Муди поселили в гостевых покоях на первом этаже, недалеко от Большого зала и входа