Читать книгу - "Сиятельный - Павел Корнев"

– Ах да! – сообразила девушка. – Тринадцатый год от основания Второй Империи! Сорок лет назад, большой срок.

– В отставку дед вышел в полковничьем звании. Этот дом выстроил он…

Но история особняка Елизавету-Марию не заинтересовала, она как завороженная продолжала рассматривать саблю, и в светящихся девичьих глазах колыхалось при этом нечто на редкость неуместное.

– Кровь, – прошептала она. – Эта сабля собрала богатую жатву…

– Дед был лучшим саблистом полка, – сообщил я, потом стряхнул невесть с чего вернувшуюся было неуверенность и произнес: – Теодор покажет тебе комнату. Я буду к обеду.

– Как скажешь, Леопольд, – кивнула девушка и неожиданно спросила: – Сабля заточена?

– Кажется – да, – вздохнул я и отвернулся к дворецкому, который стоял в дверях и наблюдал за нами с нескрываемым изумлением. – Теодор! – повысил я голос, привлекая внимание отвыкшего за последние годы от гостей слуги.

Тот вздрогнул, поднял саквояж и попросил девушку:

– Следуйте за мной, госпожа.

Елизавета-Мария отправилась в гостевую комнату; на лестнице она слегка приподняла юбку платья, и вышло это на редкость элегантно.

У меня аж сердце стиснуло. Накатил озноб; странная смесь вожделения, облегчения, страха и презрения заполнила душу, но предаваться самобичеванию я не стал, схватил с полки котелок и опрометью выскочил из дома.

Пока шагал до ворот, перед глазами маячила ржавая макушка башни на вершине холма. Сейчас вздымавшийся к небу ржавый перст не сиял в темноте навигационными огнями и вызывал смешанные чувства: поражал ветхостью и одновременно давил мощью. Будто нечто забытое, нечто совсем из другой эпохи. А из прошлого или будущего – даже не скажу…

Казалось, давно должен был привыкнуть к этому виду, но нет – всякий раз мурашки по коже.

Когда распахнул калитку, под ноги выпал всунутый в щель конверт, без марок и надписей. Я озадаченно оглядел пустынную дорогу, поднял его и выщелкнул титановый клинок складного ножа. Вспорол клапан, ознакомился с лаконичным посланием и обреченно выругался.

Инспектор Уайт назначил встречу на полдень, а я вовсе не был уверен, что успею к этому времени освободиться. И более того – что вообще хочу сегодня видеть инспектора.

Я вновь выругался, на этот раз в голос, и зашагал под горку. Переходя через мост, не удержался, чтобы не глянуть вниз, но там никого не оказалось, лишь журчала прыгавшая по камням вода.

От портного я вышел во взятом напрокат костюме-тройке, нестерпимо модном и столь же нестерпимо броском, и с абсолютно пустым бумажником. Денег не осталось даже на обед, но испортить настроение это обстоятельство уже не могло.

Если вечером что-то пойдет не так, безденежье будет меньшей из моих проблем. Точнее – проблемой это уже не будет.

Ну в самом деле – зачем мертвецу деньги?

К тому же еще оставался инспектор. Какого дьявола ему понадобилось от меня в выходной?!

Переложив в левую руку пакет со старым костюмом, я побренчал мелочью, ссыпал блестящие монетки обратно в карман и зашагал к набережной Ярдена. Там воскресным утром оказалось не протолкнуться от праздношатающихся горожан, и очень скоро мне надоело ловить на себе заинтересованные взгляды нарядных барышень, их ничуть не менее расфуфыренных кавалеров и уличных торговцев. Тогда свернул на бульвар де Карта и вновь прогадал: обычно тихую улочку запрудила разношерстная публика, печальная и тихая. И только вопли раздававшего листовки пацана разносились над толпой, как разлетаются над пустынным берегом крики чаек.

– Полировочная машина на шесть ножей! Патентованная конструкция! – верещал чумазый паренек, рассовывая прохожим рекламу. – Просто крутите ручку! Блеск обеспечен! Легко как никогда!

Я взял мятый листок и придержал мальчишку.

– Что за манифестация? – спросил у него.

– Дирижера какого-то хоронят, – легкомысленно ответил тот. – Потерял палочку любимую и в петлю, чудик, полез.

На нас начали оглядываться, но пацана это нисколько не смутило.

– Струной удавился, дурик, – продолжил он и резко вскинул вверх большой палец. – Голова – чпок!

– Понятно, – кивнул я и зашагал прочь.

Сзади нагнал крик:

– Паровой утюг! Домашним хозяйкам в помощь! Гладьте быстро!

И сразу тихий гул почтенной публики, что медленно шествовала к императорскому театру, перекрыла яростная свара сцепившихся за территорию мальцов.

В этом – весь Новый Вавилон: чужая смерть здесь не стоит даже минуты тишины.

Ничего не стоит, если на то пошло.

И никогда не стоила.

Выкинув рекламную листовку в первую попавшуюся урну, я свернул на соседнюю улицу, взглянул на хронометр и прибавил шаг.

Императорский театр скрылся из виду, и дугой выгнувшаяся улица привела меня к замощенной брусчаткой площади, посреди которой стоял засиженный голубями памятник великой троице – Амперу, Ому и Вольте.

А вот лекторий «Всеблагого электричества», рвавшийся к небу двумя стальными мачтами, пернатые вредители облетали стороной. И немудрено – вокруг огромных медных шаров, что венчали изящные конструкции, трепетали короны электрических разрядов. Они то и дело вспыхивали ослепительными искрами, и тогда всякий раз над площадью разносился явственный щелчок, но испуганно втягивали головы в плечи лишь приезжие провинциалы, а расположившиеся на открытых верандах многочисленных кафе горожане даже не отрывались от газет.

Огромная катушка Николы Теслы должна была потреблять просто чудовищную прорву энергии, и с какой целью ученые мужи день за днем, месяц за месяцем транжирят электричество на демонстрацию собственного величия, всегда оставалось для меня загадкой. И только теперь, когда рукотворные молнии сверкали прямо над головой, я в полной мере ощутил могущество науки.

Безмерная мощь – вот что на деле олицетворяло творение Николы Теслы.

Мощь и безопасность.

Клокотавшая вокруг энергия могла разорвать в клочья и развеять в прах любое инфернальное создание. Любой, пусть даже самый могущественный демон за пару секунд сгорит здесь в благодатном огне электрических разрядов; не просто низвергнется в преисподнюю со слегка подпаленной шкурой, а будет уничтожен раз и навсегда.

От электричества нет защиты, электричество сильнее магии!

Брусчатка под ногами слегка подрагивала, сотрясаясь в такт мощному паровому генератору в подземельях лектория, и эта дрожь странным образом придала уверенности. Я снял с головы котелок, прошел внутрь комплекса и оглядел залитое ярким электрическим светом помещение. Инспектор на глаза не попался, пришлось под доносившуюся из тарелок громкоговорителей лекцию отправиться на поиски невесть что позабывшего здесь начальника.

Тот отыскался в западном крыле комплекса. Небрежно закинув ногу на ногу, Роберт Уайт откинулся на спинку деревянной скамьи и с отрешенным видом разглядывал батальное полотно «Великий Максвелл побивает падшего». Я инспектора от его раздумий отвлекать не стал, молча уселся рядом и прислушался к лекции.