Читать книгу - "Пластилиновая жизнь. Сарти - Игорь Алимов"

Моркан стал наводить справки и выяснил, что в Сарти произошел очередной государственный переворот, в результате которого король Стагнаций 56-ой благополучно закончил жизнь в подземелье одного из своих замков, а освободившееся место занял его племянник Мандухай. Публично назвав дядюшку кретином и недоумком, Мандухай Первый объявил, что употребляет данную ему свыше власть на то, чтобы наплевать на автобан, строительство и обязательства перед Морканом одновременно.

Не зная, метко ли плюет Мандухай, Моркан помчался в Тумпстаун, где явился к О'Рейли и поставил того в известность, куда Мандухай посоветовал им всем отправляться и куда провести автобан. О'Рэйли в гневе разбил чернильницу, два окна, стал рвать и метать государственные бумаги и кричать что-то про мобилизацию, войну до победного конца, «я им покажу», и т. д., но тут в кабинет вошел г. шериф, вник в курс дела и мудро посоветовал не предпринимать против бесчинств Мандухая никаких мер, а только выслать на границу усиленные наряды войск.

С тех самых пор автобан Тумпстаун – Сарти неожиданно прерывается в чистом поле и переходит в жалкую раздолбанную дорогу, а мы в Тумпстауне о событиях в Сарти ничего не знаем. И знать не хотим.

Впрочем, иногда взбредет кому-нибудь из развеселых наших сограждан устроить пикничок в конце автобана, там, где все еще стоят потерявшие от времени всякий цвет «тигры» и бродят дикого вида воины в рваных ватниках без рукавов и с тусклыми кирасами на грудях.

Развеселые тумпстаунцы, вкусив от окорока и угостившись вином, а то и чем покрепче, любили одно время разогнаться на автомобиле по гладкому бетону автобана, вылететь пулей в запретные зоны, вздымая пылищу, сделать шикарный круг по степи, а потом, провожаемые злобным ревом охраны и выстрелами в воздух, лихо вернуться на свою территорию, выкрикивая всякие обидные слова в адрес грязных солдафонов в рогатых касках, больше похожих на ночные горшки без ручек.

Такие увеселения продолжались бы и дальше (при полном попустительстве наших десантников, удобно проживающих по соседству с автобаном в милых алюминиевых домиках, вокруг которых толпились танки), если бы однажды откуда-то из степи не налетела целая ватага на «тиграх» и не начала палить по очередным шутникам из всех орудий. Не ожидавшие такого оборота тумпстаунцы в ярости остановили машину, что, видимо, спасло их от гибели – в пяти метрах по ходу машины разорвался очередной снаряд – повытаскивали наличное оружие и забросали два передовых танка случайно оказавшимися в их дорожных сумках гранатами. Вылезших танкистов они хладнокровно отстреляли из случившихся под рукой ружей.

Однако враг наседал: танков было много, а гранат запасено – мало. Кто же знал! Поэтому очень кстати оказалось вмешательство тумпстаунских военных, которые повскакивали с коек, прервав свой послеобеденный сон, и позалезали в стоящие вокруг домиков «леопарды».

Этому предшествовал короткий разговор между капитаном Дакстером и сержантом Скоттом: в отличие от десантников, предававшихся сиесте, их достойные начальники пили ром в тени навеса, неспешно беседуя о судьбах отечества.

– Смотрите-ка, сэр, – заметил сержант Скотт, выливая ром себе в пасть и кидая следом кусок ветчины, – а наших-то сейчас подавят гусеницами.

На что капитан Дакстер лениво ответил:

– Да, вижу. Сейчас допьем эту бутылку и поедем. Куда торопиться?

Он рассудил верно: когда «леопарды» подъезжали к месту сражения, уже три вражеских танка яростно дымили – и это безо всякого вмешательства со стороны регулярных войск Тумпстауна! Зачем зря тратить снаряды, если в магазинах еще продаются гранаты, и горожане беспрепятственно ездят на пикники?..

После этого пограничного инцидента капитан Дакстер получил строгий приказ от генерала Льяно пресекать такого рода выходки и не допускать хулиганства с нашей стороны. Лично мне кажется, что Льяно распорядился подобным образом исключительно из сочувствия к жителям Сарти: после того, как эта история попала в газеты, в Тумпстауне тут же организовался клуб «Любители пикников», который закупил целый вагон противотанковых гранат, минометы и даже одну пушку. Понятно, что могло из этого получиться.

Еще я думаю, что Льяно заботился о сохранности сартиевских танков и прочей техники, которую их военачальники по глупости могли послать на нашу границу, что с его стороны очень дальновидно. Ведь представьте себе, ежели бы наши сограждане изничтожили всю тамошнюю армию, что бы мы ответили на недоумение общественности, почему до сих пор не захвачена эта хамская территория и не наведен порядок, если в Сарти даже и танков не осталось? Слава Богу, мы не Гераклы, чтобы чистить их конюшни, да и потом: должно же быть хоть где-то хоть одно дремучее королевство, в котором стреляют из замшелых пистолетов-пулеметов системы «Стэн МК3» (порождение злобного гения, которому в одно неблагополучное для желудка утро пришла мысль, что магазин в автомат должен вставляться сбоку), а во главе всего этого великолепия стоит господин по имени Мандухай!

Однако теперь, когда воля судьбы и господина шерифа вели меня в гости к Мандухаю Первому, я пожалел, что мы так мало знаем про Сарти и про то, что у них происходит.

Из Лиззи я выудил скудные сведения, касающиеся, главным образом, всяких бытовых подробностей: там ходят доллары, фунты стерлингов и какая-то загадочная валюта под названием кентавры, существующая не иначе, как в металлическом виде, т. е. в форме монет (а бумажки не выпускаются). Еще известно, что в этом замечательном Сарти всюду свинюшник, ничего нет во всех смыслах, процветает работорговля и проституция. («Ну это и у нас процветает!» – заметил я, имея в виду исключительно последнее, и Лиззи сделала мне глазки.) Вот собственно и все.

Отягощенный столь богатыми сведениями, я, уже откровенно злясь на господина Дройта, собрал под покровом ночи необходимые мне для работы в сложных условиях вещи, загрузился пивом и долларами, уложил дремлющую Лиззи вместе с ее рюкзаком на заднее сиденье «сааба», после чего, выключив фары, выехал из города узкими переулками тупмстаунских задворок.

На двенадцатом километре автобана Тумпстаун – Сарти уже стоял в ожидании личный бронированный автобус г. шерифа. Эта машина обладает массой явных и скрытых достоинств: потрясающей скоростью и маневренностью при значительном весе и вместительности, а уж чего там только не напихано внутри!

В автобусе сидел Маэда и мрачно пил кофе. Рядом с ним сидя спал Сыма Гэн-цзянь – достойный сын своего отца, носитель прозвища «господин Кэ-и», что значит «можно», «ничего» и даже отчасти «ладно». («Кэ-и», – так он еще год назад любил отвечать на всякие вопросы. «Что вы скажете насчет биллиарда и девочек?» – «Кэ-и»; «С вас сто долларов за разбитый сервиз». – «Кэ-и». – И так далее.) Маэда, по обыкновению, был обнажен до пояса, если не считать кирасы тонкой работы с золотой отделкой, точно повторяющей все изгибы груди достойного Тодзио. Он кивнул мне, я внес Лиззи и уложил ее на полку, каковых в автобусе было предусмотрено четыре, на манер вагонного купе. После чего запер «сааб» (завтра г. Дройт обещал перегнать машину в гараж) и залез в кабину автобуса. Маэда уже сидел за рулем.