Читать книгу - "Немезида ночного ангела - Брент Уикс"

что не хочу иметь прислугу. Не хочу быть ни к чему привязан. Люди стали бы мне мешать. Из-за меня им бы всегда грозила опасность. Я сам был бы для них опасен.

Когда я отказался, Логан выделил мне этот семиэтажный дом, битком набитый роскошными квартирами для приезжих дипломатов, богатых торговцев и лордов, устремившихся в новую столицу верховного короля. Логан сам позаботился о том, чтобы найти прислугу и стражу, назначил надежную кастеляншу – да, обычная экономка была бы этому дому не под стать, – которая собирает ренту и занимается… тем, чем обычно занимаются люди ее положения. Мои доходы, судя по всему, падают на счета, открытые сразу у нескольких банковских династий города. Я точно не знаю. Не проверял.

Сам я занимаю весь огромный верхний этаж. У меня даже есть собственный вход. И потайные выходы на крышу, если они мне понадобятся. Теперь меня здесь никто не тревожит.

В первые несколько месяцев на мою жизнь пытались покушаться. Так, слегка.

Но этим утром я чувствую что-то неладное. Интуиция будит меня, предупреждает об опасности.

Я притворяюсь, что ничего не заподозрил, расслабляю мышцы и, потирая глаза ото сна, быстро стреляю ими в стороны и оглядываю пустую комнату.

Ничего.

Перед тем как отойти, я смотрю, нет ли где-нибудь за окном стрелка, который бы меня выцеливал. Затем, как обычно, проверяю ловушки, машинально набиваю пузо сухарями и вяленым мясом. Может быть, просто показалось. Такое бывает. Как-то раз одну из моих проволочных растяжек задел голубь, и я полночи лежал в засаде, готовясь наброситься на врагов, но они так и не появились.

Я оставляю груду одеял на полу, не переодеваюсь и не стираю свою одежду. А зачем? Позднее я все равно изгваздаю ее на тренировке. Неряшливую темную щетину я тоже не сбриваю. Когда пытаюсь отбросить с глаз волосы, мои пальцы цепляются за них. Мало того что они торчат во все стороны, так еще и начинают спутываться в колтуны. Если не помыть в ближайшее время голову, то придется их обрезать. Забавно – я стал богатым, но выгляжу, наверное, хуже, чем когда жил на улице.

Левой рукой я поднимаю белый горшок с увядшим тюльпаном и выношу его на балкон, к солнцу. Цветок иссох, утратил всю красоту, его желтые лепестки местами стали коричневыми. Нужно уже махнуть на него рукой. Да уж. Я знаю, как выращивать и собирать десятки самых распространенных видов ядовитых растений, но, сколько ни пытался, не смог оживить мой тюльпан.

Будь он обычным цветком, я бы уже сдался. Но он не обычный. И, думается мне, что вернуть его к жизни сможет только магия.

К несчастью, чтобы найти кого-то, кто владеет такими чарами, мне нужно выйти из квартиры. Нужно поговорить с людьми. Нужно доверить кому-то последнее, что напоминает мне о ней.

Я едва успеваю начать утреннюю тренировку и взобраться по канату, как вдруг раздается стук в дверь. Мое сердце замирает, я делаю сальто и приземляюсь на носки.

Кто-то смог попасть на мою личную лестницу, а этого быть не должно.

– Кайлар? – произносит женский голос.

Я подхожу к двери. В ней есть глазок, но я в него не заглядываю.

– А, это ты, – говорю я, распахивая дверь. Приветствие получается грубым, и я пытаюсь сгладить его: – Почему всякий раз, как я тебя вижу, ты выглядишь все моложе?

– Заткнись и пропусти меня, – говорит Мамочка К и оттесняет меня в сторону, как непослушного ребенка. Затем она жестом приказывает своим охранникам остаться снаружи. Они безмолвно повинуются.

Мне в ноздри ударяет запах ее духов – начальные ноты нероли, мате и семян амбреты; срединные ноты жасмина, флердоранжа и, кажется, лепестков тиаре, а в шлейфе чувствуется кедр, черный утай и, если не ошибаюсь, орех? Парфюм новый, такой же дорогой, как и старый, но более царственный.

– Прошу, входите, ваша милость, – ехидно отвечаю я, закрыв за ней дверь.

Она с явным недовольством осматривает мое жилище, затем переводит взгляд на меня, и отвращение на ее лице сменяется разочарованием.

Женщина, известная многим как Гвинвера Кирена Торне, или герцогиня Торне, или просто Мамочка К, как ее называем мы, старые цеховые крысята и дети из трущоб, всегда выглядит безупречно, но сегодня она просто воплощение холодного стиля – на ней надето свободное повседневное платье из небесно-голубого шелка, которое стоит, наверное, больше, чем все мои съемщики платят за месяц. Худая и изящная, со взором острым, как клинки, которым она так долго указывала цели. На вид ей около сорока, хотя на самом деле она лет на десять старше.

– Меня предупреждали, – говорит она, морща нос от беспорядка в моем жилище. – Но я не думала, что ты и в самом деле опустишься так низко.

– Не гневайтесь, ваша милость, – говорю я и отвешиваю ей вычурный поклон. – От меня еще даже не начало смердеть. – Придворному этикету, из которого я еще что-то да помню, меня учила Мамочка К, и мои кривляния вызывают ожидаемую реакцию.

Она сверлит меня строгим взглядом, но я уже не уличный мальчишка, дрожащий посреди ее гостиной. Она говорит:

– Я принесла тебе подарок. Но пришла не поэтому. Ради нас обоих я старалась этого избежать, но все же причина моего визита в том, что мне нужно тебя нанять.

– Хорошо! Я как раз надеялся, что разговор будет коротким.

– За тобой должок, Кайлар.

Я поджимаю губы.

– Найми кого-нибудь другого.

– Я пыталась. Этот заказ считают невыполнимым.

– Не бывает невыполнимых заказов, бывают только неподъемные цены, – машинально отвечаю я.

– Дарзо говорил точно так же, и сразу после этого просил баснословных денег. – Мамочка К весело улыбается, и царящий в комнате холод отступает, но моя душа настолько онемела, что не может почувствовать даже ее тепло.

– Тогда почему ты не попросишь его выполнить этот заказ? – спрашиваю я.

Мамочка К отводит взгляд, и я замечаю, как она крутит большим пальцем кольцо на руке. Оно украшено только маленьким белым опалом. По сравнению с рубинами, надетыми сегодня на ней, кольцо кажется до смешного крошечным и скромным. Может быть, оно обручальное?

– Он… не может за него взяться, – отвечает она, выдавив улыбку.

Уличная жизнь научила меня метко подмечать, не собирается ли собеседник напасть, а взамен притупила способность различать другие эмоции; да и Мамочка К такая искусная лгунья, что я не должен бы заметить в ее улыбке фальшь. Получается, она либо хочет, чтобы я раскусил ее притворство, либо боль настолько сильна, что она не может ее скрыть.

Я подозреваю, что она пытается надавить