Читать книгу - "Ван Ван из Чайны 4 - Павел Смолин"

понимаю, что такое сложность «хард», — пожаловался он.

— Ща, — отобрав геймпад, я запустил игру на максимальной сложности. — На, тут обучение есть, разберешься, а я спать пошел. Помни — меняй стили и учись удивлять врага! — выдал ценный совет и пошел ложиться спать.

На первое время юному падавану хватит, а там придумаю что-нибудь еще.

* * *

Переобуваются, сволочи! Это я про связавших свою жизнь с Австралией китайцев — вторая игра турнира, в рамках которой я столкнулся со стариной Марреем, в плане плакатиков на трибунах была для меня вроде бы приятнее: моих фанатов прибавилось, и я готов поклясться, что узнал многие лица, во время прошлой игры покоящимися в тени плакатов в поддержку Федерера. Болеть за «андердогов» в силу тех или иных причин можно, но благодаря первой моей победе многие вспомнили, что они вообще-то китайцы, а значит болеть за такого сильного представителя их бывшей Родины приятнее. Живое подтверждение моей эффективности в качестве орудия китайской «мягкой силы»!

Игра шла привычно и предсказуемо — часть геймов «забирал» Эндрю, часть (бо́льшую часть) — я, и до победы оставалось совсем немного. Занятно «доли процентов» оборачиваются: я готов поклясться, что за прошедшее с прошлых наших игр время Маррей «прибавил», и мне приходилось сложнее, чем тогда, когда он относился ко мне с пренебрежением — как к выскочке и везунчику, которым я тогда окружающим и казался. Недооценка противника — великая вещь, но теперь мне придется до конца карьеры пахать на общих основаниях. То есть — я как никогда близок к своему первому поражению. Не прямо сейчас, а потенциально. Не хочу.

Тренер Ло вчера был весел — ему привезли собачку. Сейчас происходит оформление международного ветеринарного паспорта для щенка — без этой бумажки ввезти пса в Китай не получится. Синяки под глазами Ло Канга, доселе свидетельствующие о лишенной сна и покоя ночи — без мохнатого «телохранителя» тренеру в каждом углу мерещились пауки с ядовитыми и очень мощными хелицерами — с этого дня пойдут на убыль.

— 15–30! — прокомментировал завоеванное мною очко судья-на-вышке.

В миллионах баров, квартир и домов мои соотечественники-фанаты играют в новомодную игру: «Опустоши рюмку/стакан/пиалку каждый раз, когда Ван зарабатывает очко». Пить, конечно, вредно, но я горжусь тем, что «выживших» под конец матча как правило не остается!

Эндрю подал, я отбил, и сквозь пелену концентрации на игре органы чувств заметили подозрительную тишину на трибунах. Следом пришел голос комментатора:

— А что там творится в вип-ложе?

Блин, мячик-то летит! Отбиваем! Внезапно к привычным звукам добавился громкий женский голос:

— Свободу Тибету!!!

Что⁈ Какой еще нафиг Тибет⁈ У нас тут что, площадка для политических диспутов, а не спорт? Блин, да это же та самая «провокация», о которых предупреждал Фу Шуньшуй! Свисток судьи-на-вышке прервал игру, и Маррей с недовольным видом опустил ракетку. Нехорошо — в случае вмешательства «из вне» игру могут посчитать «не состоявшейся», а значит мы с англичанином потратили время впустую.

Зато у меня появилась возможность посмотреть на экран, показывающий крупный план вип-трибуны, перед первым рядом которых стояла крашенная блондинка средних, но уже стремящихся к «пожилым», лет. В руке она держала красненькую сигнальную ракетницу, и в данный момент пыталась из нее выстрелить в небо. Не получалось — то ли предохранитель не сняла, то ли просто ракетница бракованная. Дама потрясла ракетницей, заглянула в ее дуло — а вот этого делать никогда нельзя! — и, направив ракетницу в сторону, попыталась стрельнуть снова. Трибуны возмущенно взревели — ракетница сработала, и искрящийся снаряд влетел прямо в грудь какого-то пацана подросткового возраста.

— О нет!!! — взревела сторонница свободы Тибета, и в этот момент ее скрутила охрана.

— Ничего себе! Что это сейчас было⁈ — надрывался комментатор, пока экран показывал лежащего пацана, рядом с которым суетились мужчина и женщина средних лет.

Родители, полагаю.

— О господи, я убила его! Я не хотела!!! — доносился до нас через громкоговорители голос «ракетчицы».

Очевидно не хотела — просто тупая настолько, что даже оторопь берет: дожила же до своих лет, и, судя по тому, что имела доступ в вип-ложу, смогла обзавестись микрофоном с доступом к системе оповещения и сговорилась с операторами «запечатлеть» свой полезный перформанс, «доживала» она вполне немного, имея деньги и связи.

— Уважаемые зрители, просим вас соблюдать спокойствие! — перехватил аудиоряд кто-то незнакомый, но без сомнения солидный. — Оставайтесь на своих местах!

Раненного пацана тем временем заливали из огнетушителя, пытаясь потушить сигнальную ракету.

— Уважаемые зрители, по техническим причинам матч переносится. Вы можете вернуть билеты, либо воспользоваться ими для прохода на матч-реванш, — расстроил трибуны и нас комментатор.

— А я ее узнал! — поделился со мной Эндрю, когда мы сошлись для рукопожатия.

Отмена матча не повод нарушать спортивную этику.

— Она в кино про Джеймса Бонда снималась, в старом, 69-го года. Джоанна Ламли. Надеюсь, пацан выживет.

— Тоже надеюсь, — согласился я. — Пойду — вон мои как оживленно машут, хотят меня поскорее эвакуировать.

— Идиотка, — припечатал Джоанну Маррей и пошел к своим.

— Это непростительно!!! — поделился со мной эмоциями Фу Шуньшуй. — Мы не оставим эту провокацию без внимания! Подобные попытки вмешиваться во внутренние дела Китайской народной республики, а тем более — срыв важнейших для Большого тенниса матчей, должны пресекаться строжайшим образом!

— Ага, — ответил я. — Жалко пацана.

— Его жертва послужит миру хорошим уроком, — цинично заметил «куратор».

Я не лицемер, и мне незнакомый австралийский подросток тоже по ночам спать мешать не будет, но все-таки пошли жертве здоровья, милостивое Небо — он же ни в чем не виноват.

Глава 7

Здравствуй, почти ставший родным коттеджик. Здравствуй, надоевшая до зубовного скрежета суета. Здравствуй, ненавистное «подвешенное состояние» — когда состоится переигровка непонятно, и даже само продолжение турнира под вопросом. Нет, едва ли отменят совсем, но черт его знает — всегда может найтись деятель, который захочет выслужиться или поднять личный политический рейтинг на таком громком «кейсе».

— Никогда и ни за что нельзя доверять актерам и актрисам! — проводил «политинформацию» Фу Шуньшуй. — У них нет чести, и ради денег и славы они способны пойти на любую подлость.

— Наши тоже такие? — спросил я.

Чисто посмотреть, как «куратор» выкрутится.

— Не все, — «утешил» меня Фу Шуньшуй. — Но лишенных чести тоже хватает: некоторые