Читать книгу - "Мой Советский Союз Магических Республик - Сергей Викторович Вишневский"

— Шеф у нас старенький, ему не до красавиц.

Таксист удивился, достал пачку сигарет с фильтром и выудил одну.

— А чего тогда менжуешься? Или проблемная? — кивнул в сторону, куда убежала Катя.

— А-а-а… — сморщился Гоша. — За студентом из ПолиМага бегает. На подработки его проталкивает.

Таксист удивленно поднял брови, глянул на учебный корпус и хмыкнул. Прикурив сигарету, он заметил:

— Студент ПолиМага — это не хухры-мухры. Это серьезно. Тут тебе и должность, и при деле. Другой коленкор. Только вот есть один нюанс.

— Какой?

— ПолиМаг еще закончить надо, — хмыкнул таксист.

Катя тем временем зашла в холл и тут же, встретив вахтера, спросила:

— Комсомольское собрание где?

— Второй этаж, по коридору до конца, — ответила седая старушка, читавшая «Крестьянку».

Девушка быстро взбежала по лестнице, прошла по коридору и дернула ручку аудитории.

Аудитория была пуста.

Ровные ряды парт, перевернутые стулья.

— Опоздала, — раздался голос сзади.

Девушка повернулась и расстроенно глянула на Семена, что стоял, сунув руки в карманы.

— Я думала… хотя бы под конец успею, — расстроено произнесла Катя и показала благодарности. — Тут и от Поликарпа Онуфриевича, и от РайТорга, и от треста строительного…

— Наш главный комсомолец уже домой утопал… — вздохнул Кот. — Но может и поможет… Хотя не особо.

— Сильно вас пропесочили?

Семен молча кивнул.

— Я старалась, но там переезд был. Мы сначала товарный состав ждали, а потом электричку… — потупилась девушка. — Сильно тебе влетело?

— Да ладно… — вздохнул Семен. — Я-то что… Я вообще не комсомолец. Кирюхе прилетело знатно. Выговор от коллектива.

— И что теперь делать? — окончательно поникла Катя.

— Давай… завтра передам, — протянул руку Кот.

Девушка отдала бумаги и тяжело вздохнула.

— Надо было сразу к вам. Без бумаги из треста…

— Да какая уже разница, — пожал плечами Семен. — Пошли, я тебя мороженым угощу?

— Ну, я… Не знаю. Меня машина ждет. Мне в контору вернуться надо, — опустила взгляд Катя.

— Ладно. Пойду Кирюхе тогда возьму. Он бедный красный, как рак, стоял. Толпой ему наговорили, а ему даже слово не дали сказать, — произнес Кот и махнул рукой с благодарностями. — Увидимся, Кать.

* * *

Семен сидел на лавочке и хмуро поглядывал на Кирилла. Тот с граблями сгребал листья в кучу и старался не обращать на него внимания.

— Зря ты так, — произнес он, с довольной миной лизнув сливочный стаканчик. — Ну, выговор. Ну, влипли разок, что теперь? Опустить руки? Ты, кстати, зачет по мутагенным свойствам силикатов завалил.

— Это здесь причем? — буркнул Кирилл, покосившись на Кота.

— Заморочился, переживаешь… Зачем? — пожал плечами он.

— Несправедливо, — буркнул Осетренко, закончив с листьями. Взяв мешок, он принялся заталкивать в него кучу листьев руками. — Благодарности есть, а извинений хрен по всей морде. Ленка и та ходит хвост трубой. Царица, не иначе.

— Ну, она своего добилась, — пожал плечами Семен. — Мне вот интересно, уже неделя прошла. И даже не слуха о благодарностях.

Кирилл недовольно тряхнул мешок, засунул в него остатки и огляделся.

Остальные комсомольцы уже закончили и свалили мешки в кучу. Однако большую часть парка свалили на Кирилла как провинившегося.

— Геннадич весточку передал, — спокойно произнес Семен, внимательно рассматривая стаканчик, словно примеряясь с какой стороны куснуть.

— Нет, я на шабашку больше не пойду, — буркнул парень, подхватив мешок и направившись к общей куче.

— Даже слушать не станешь? — хмыкнул Семен. — Четыре сотни на нос. Работаем субботу и воскресенье. Бетон принимать будем. Субботу готовим опалубку и арматуру, а в воскресенье заливаем.

Осетренко поставил мешок и глянул на друга. Тот так и сидел на лавке.

— Без магии, — буркнул он, снимая перчатки.

— Как хочешь, — пожал плечами парень. — Вдвоем сподручнее просто. И кто-то вообще про бригаду говорил.

— Ты и говорил, — буркнул Кирилл. — В семь надо быть уже в общежитии.

— Я смысла там торчать дольше не вижу, — кивнул Семен, откусил мороженное и сморщился от боли. — Твою же…

* * *

— Леня, я тут… — начала было девушка, войдя в кабинет председателя комсомола ПолиМага, но тут же замерла.

Леонид сидел мрачнее тучи с трубкой возле уха.

— Да… Да, я вас понял… — произнес он и кашлянул. — Сделаем… До свидания.

Положив трубку, он недовольно уставился на Елену.

— Случилось чего? — осторожно спросила та.

— Кот и Осетренко, — спокойно сказал он и постучал пальцем по бумагам. — Ты почему мне сразу эти благодарности не отдала?

— Ну, так… Хотела на собрании порадовать, — растерянно хлопнула глазами девушка. — Там же благодарность на комсомол от ПолиМага…

— А какие мероприятия у нас были со строительным трестом? Или с РайТоргом? Может мы с нашими железнодорожниками о чем-то договаривались?

— Ну, я…

— Я удосужился обзвонить все эти благодарности. И знаешь что?

— Что?

— Там работали Кот и Осетренко. И на стройке красили, и вагоны грузили.

Девушка потупилась, а глава комсомольской ячейки продолжил:

— Лена, мне сейчас из областного управления ВЛКСМ звонили. Знаешь, за что меня песочили? За то, что притесняют работающих студентов, трудящихся на благо общества.

— Так ведь шабашат и вообще, что Кот, что Осетренко, оба хороши! То на парах один спит, то воняют и…

— ЛЕНА! — гаркнул на нее Леонид.

Девушка моментально притихла.

— Сегодня уже поздно проводить собрание. В субботу соберешь всех в красном уголке, кого сможешь. Притащишь туда Осетренко и Кота. Извинишься. Выговор я с них снимаю.

— А… А как же… — растерянно произнесла девушка. — Я сама? Извиняться перед этими…?

— Да, сама. Да, извиняться. Заварила кашу? Расхлебывай, — рыкнул Леонид.

— У… А документ? Как он за инвалидом присматривает? И причем тут потеря кормильца?

Леонид сел на место, уставился на девушку тяжелым взглядом и произнес:

— Лена, у него отец в шахте погиб. А на нем бабушка инвалид незрячая.

Девушка смутилась и потупила взгляд.

— Парня исправлять надо, на путь правильный ставить. Он на материальную помощь потому и подает, что больше не выкрутиться. И работает тоже, видимо, для этого же.

— Ну, я… — вздохнула девушка. — Как-то это… обругали сначала, а потом…

—