Читать книгу - "Деньги пахнут кровью - Алексей Шумилов"

капиталы между страниц книг, и начал перетряхивать всю библиотеку. Внимание привлек одинокий томик Александра Дюма «Три мушкетёра», смотревшийся на полочке чужеродно. И возникло предчувствие, что я там что-то обнаружу. Так и произошло. Когда я тряс книгу над полом, придерживая её за обложку, на ковер спланировали розовая десятка и синяя пятёрка.

«Да, не густо», – вздохнул я, с иронией рассматривая привалившее «богатство». После моей прежней жизни, когда на протяжении последних пятнадцати лет привык тратить деньги, не считая, эта жалкая кучка монеток и трёх купюр выглядела дико. Даже мысли начали приходить, что это кошмарный сон, который скоро закончится, я проснусь, открою глаза и окажусь в своём загородном доме с Витей и Машей.

Затем вздохнул, добавил к кучке выданную трёшку и спрятал деньги в верхний ящик стола. И вовремя.

В комнату торжественно вплыла матушка с кухонным полотенцем на плече, неся в руках тарелку, на которой возвышался жёлтый холмик картофельного пюре, в середине плескалось, растекаясь ручейками, золотистое озеро расплавленного сливочного масла, а сбоку лежали две аппетитные розовые сосиски и парочка свежих ломтиков батона.

Энергично заурчал желудок в предвкушении трапезы, и я понял, насколько сильно проголодался.

Мама аккуратно поставила тарелку на стол, а когда я плюхнулся на стул, выдала мне ложку и вилку.

Я энергично начал уничтожать еду, а родительница ушла заваривать чай. Через несколько минут она пришла с источающей пар чашкой. В ней плавала черная масса заварки, а сам напиток показался мне каким-то подозрительным. Мать окинула довольным взглядом пустую тарелку и поставила передо мною чай. С опасением глянув на мутную коричневую жидкость вместо прозрачно-янтарной, к которой привык уже лет двадцать, осторожно отхлебнул напиток. И чуть не выплюнул его обратно.

«Господи, какая гадость», – подумал, брезгливо морщась. Нет, я ничего против грузинского чая не имею, и помню, что в СССР его пил регулярно. Но после многолетнего употребления цейлонского чая «Лакшери FFEXSP 500» советские сорта воспринимались, мягко говоря, как-то не очень.

– Что, что такое? – всполошилась мама, увидев мою скривившуюся физиономию. – Тебе плохо?

– Мне хорошо, – мрачно ответил я, отодвигая чашку с чаем. – Спасибо, но я пока пить чай не буду.

– Почему?

– Не хочется.

Матушка молча забрала пустую тарелку с приборами, чашку с чаем и удалилась. А я плюхнулся на кровать. И задумался. Необходимо было определиться с планом на ближайшую жизнь.

«Итак, как можно заработать деньги в позднем СССР? Поехать работать на Север? Торчать там несколько месяцев, получить пару-тройку штук и отморозить себе задницу. Так себе вариант. Если что, используем на крайний случай. Заняться реставрацией старых фотографий в деревнях? Раньше это хорошие бабки приносило. К сожалению, в 1986 году не прокатит. Стать фарцовщиком? Очень стрёмно. Они все под крышей госбезопасности работают, стучат на иностранцев и коллег. А кто не стучит, тот сидит. И не на стуле. А в бараках, огороженных от остального мира колючей проволокой. Да и к таким гостиницам, как „Интурист“ меня и близко не подпустят. Там даже проститутки и швейцары – сержанты и лейтенанты КГБ. Значит? Остается один вариант: надо встраиваться в систему торговли и общепита. Там хорошие деньги крутятся. Пусть даже с самого низа начать. А потом разобраться, что к чему.

И с этим нужно поторопиться, времени очень мало. В ноябре этого года с подачи Горбачёва Верховным Советом будет принят закон „Об индивидуальной трудовой деятельности“. Введут его в действие с мая 1987-го. До этого времени мне нужен хороший стартовый капитал.

О, есть ещё один интересный способ. Одесса. Там идёт поток контрабанды, начиная от сигарет и заканчивая джинсами, магнитофонами и другими импортными вещами. А также, как рассказывал знакомый коммерсант, в „жемчужине у моря“ имеются крупные подпольные цеха, штампующие поддельные джинсы и другие импортные шмотки. Если установить контакты в Одессе с контрабандистами и цеховиками, можно получать навар с продажи 400–700 %, толкая шмотки в других городах.

Но делать надо всё по-хитрому. Не светиться самому, а реализовывать товар через выстроенную сеть. И тогда можно скопить первоначальный капитал для дальнейших действий. Правда, я сейчас и понятия не имею, как буду выстраивать сеть реализаторов. Хотя кое-какие задумки есть. Например, через продавщиц, руководителей комиссионных и других магазинов. Но для начала надо повариться в этой среде, понять внутреннюю кухню, завоевать какой-то авторитет, начать зарабатывать и потом реализовывать свой план.

И ещё важный момент: нужно привести себя в боевую форму. Впереди смутное время, бандитский беспредел, а значит, к нему нужно быть готовым. Понятно, что в перспективе надо верных бойцов вокруг себя собирать, но и самому необходимо в нормальную форму прийти, мало ли что. Решено, как только деньги появятся, обязательно в секцию бокса пойду. И качалку подходящую найду, они сейчас секциями атлетической гимнастики называются, пусть там особо ничего нет, но мне штанги и гирь с гантелями для начала хватит. По этому плану и буду действовать».

Глава 5

Вечером я решил прогуляться. Предварительно забежал на кухню. Там уже визуально знакомая толстушка наливала борщ из большой кастрюли. За столом сидел худой мужчина в застиранной и потёртой серой рубашке с глазами затраханного кролика. Увидев меня, он нервно дёрнулся и сделал движение рукой, как будто закрывается от затрещины. Я доброжелательно улыбнулся мужичку. Мою сияющую физиономию он не оценил, побледнел, съёжился и чуть не стёк бесформенной массой по стулу на обшарпанный линолеум пола. Пухлышка, колыхая тяжёлым бюстом, поставила перед ним тарелку с борщом и торжественно вручила ложку. Мужчинка посмотрел на меня, судорожно сглотнул, затем опустил глаза на поставленную тарелку и усиленно заработал ложкой.

«Блин, да что же с ним такое-то?» – удивился я.

Именно в это время мужичок на секунду оторвался от трапезы и искоса стрельнул в меня глазами.

Я улыбнулся ему ещё приветливее, всем своим видом выражая дружелюбие.

Мужик поперхнулся, выплюнул борщ в тарелку, промычал что-то вроде «не надо, Миша, прошу тебя», вскочил, пошатываясь на заплетающихся ногах, обогнул меня по широкой дуге и рванул с низкого старта из кухни.

Я проводил спринтера озадаченным взглядом и повернулся к толстушке. А она изображала томную кустодиевскую девушку, опершись ручками на подоконник в ореоле солнечного света, чуть откинувшись назад так, что ворот халатика разъехался, обнажая налитые тугой плотью шары грудей, готовые выпрыгнуть наружу, и выставив из-под полы халатика пухлую розовую ножку.

Мадама игриво стрельнула в меня взглядом, лукаво изогнув бровку.

– Ты чего Витьку моего совсем зашугал и из кухни выгнал, безобразник? Мне теперь его успокаивать придётся, – нежно проворковала она.