Читать книгу - "Однажды в Марчелике - Лео Сухов"

Неподалёку от номада Айвери, Подкова Сборщика, три дня пути от города Стеинхольвег, Марчелика. 19 апреля 1935 года М.Х.

– Иоганн! Давай передохнём, не могу больше! – взмолился Бенедикт, не зная, куда деваться от зноя.

– И где ты собрался отдыхать? – поинтересовался обливающийся потом Мигель.

– Где-нибудь в теньке… Где есть тенёк… В тени… – начал перечислять Бенедикт. – Ну правда, ребята, я же не волл, чтоб в зенит по равнине шастать!

– Главное из сказанного в том, Бен, что это – «равнина»!.. – ответил Иоганн, которому, казалось, на жару было наплевать. – Здесь тени нет.

Солнце в зените на Марчелике – это огненный ад. И ещё ладно к северу – там, бывает, зимой хотя бы выпадает снег. Неплохо и на побережье, особенно во время прилива. Сидишь, а тебя бризом овевает, смотришь, как приливная волна с грохотом катится на берег…

Приливы на побережье Марчелики, кстати, могут заливать сушу на многие десятки метров, а порой и на километры, если условия подходящие. Учёные всё валят на Гробрудер – мол, здоров, зараза, вот и таскает за собой воду. В любом случае, приливы явно как-то с Гробрудером связаны. Куда он – туда и вода.

Однако на равнинах центральной Марчелики зенит – это то, что убьёт тебя гораздо надёжнее, чем все звери, аборигены и люди. Воздух буквально течёт, поднимаясь струйками вверх от плавящегося песка. И это вовсе не образное выражение! Это совершенно серьёзно! Были люди, которые говорили, будто своими глазами наблюдали образование песчаных роз.

Растительность в этот период старается свернуть все бутоны и листья так, чтобы на них попадало как можно меньше солнечного света. А трава вообще скручивается в трубочки. И даже вечные странники, роллфельды, и те во время зенита стараются сжаться и не отсвечивать.

И прямо над головой, в ослепительно бледном небе, светит ярким жёлтым светом солнце. И пока оно хоть немного не спустится – не видать путнику пощады. Впрочем, если облака налетят – тоже тяжело будет. Тогда ещё и парить начинает…

Под лучами солнца нередко находят свою смерть те, кто решил позагорать с одиннадцати до трёх. Впрочем, люди стараются не слишком увлекаться загаром на Эрфе. Конечно, Господь не зря наградил людей такой способностью, но кто сказал, что это вообще полезно? Ценится более светлый аристократический оттенок, а не тёмная бронза загоревшей кожи.

Это, конечно, не касается мавриканского населения с севера Старого Эдема – им лучше оставаться шоколадными, чем зелёными. Но даже и они, если и загорают на солнышке, то совершенно не по своей воле и обычно привязанными к столбу. Всякое, знаете ли, с порядочными людьми случается. Даже на Старом Эдеме.

– Мне мама говорила, что от солнца можно родимое пятно на всю рожу получить! – хмуро заметил Бенедикт. – Я не хочу родимое пятно на всю рожу!

– Поздно, Бен! – с улыбкой заметил Мигель, внимательно вглядываясь в лицо приятеля, спрятанное в тени широкополой шляпы. – Поздно, друг, уже поздно…

– Что-о-о?! – от угрозы получить родимое пятно на всю рожу Бенедикт немедленно ожил. – Ты врёшь!

Он старался говорить это уверенно, но Мигель почувствовал слабину и, сделав печальное лицо, покачал головой.

– Нет-нет-нет! – запричитал Бенедикт. – Иоганн!.. Он же врёт, да? У меня нет родимого пятна на всю рожу?

– Нет, не на всю. Пока на половину только! – не стал расстраивать его Иоганн, внимательно вглядываясь в лицо друга.

– А-а-а-а!!! Не хочу! Как его стереть?! – Бенедикт остановил волла, спрыгнул на землю и заметался туда-сюда под удивлёнными взглядами приятелей.

– Песком попробуй! – предложил Мигель, свято уверенный, что Бенедикт его пошлёт.

Но, видимо, страх перед родимым пятном в Бенедикте был так силён, что тот послушался совета, не раздумывая. Скинул шляпу и, упав на колени со словами: «Не хочу быть, как проклятый!», он схватил в обе ладони раскалённый песок с земли и начал умываться:

– А-а-а-а! Как же горячо!..

Стряхнув раскалённый песок с лица и рук, Бенедикт уставился себе на пояс, достал нож и посмотрел в мутное отражение в металле.

А потом перевёл взгляд на Иоганна.

– Извини! Перепутал тень от шляпы с родимым пятном, – невозмутимо ответил тот.

Бенедикт вперил взор в Мигеля, но тот сделал вид, что ничего не видит.

– Вы!.. – закричал в гневе Бенедикт. – Ах вы сволочи! Зарежу вас к чертям, чтобы смыть этот позор!

Он сделал какие-то по-особому страшные глаза и кинулся на приятелей.

– Ай-яй-яй! – закричал Мигель, пуская волла в галоп. – Бен, прекрати! Бен!.. Ган, Бен сошёл с ума!..

– А-а-а-а-а! – кричал страшным голосом Бенедикт, осознавая, что никак не успевает за воллом Мигеля.

После чего сразу переключился на Иоганна.

Тот не стал ждать, когда свихнувшийся приятель приблизится. И тоже принялся удирать, нещадно погоняя волла.

– Мы пошутили же, Бен! – кричал он. – Это шутка была!..

– Бен, приди в себя! – кричал Мигель. – Я не хочу оправдываться перед тётей Луизой, почему сломался её ребёнок!..

Бенедикт неожиданно остановился и принялся хохотать, оперевшись на колени: стоять после забега под палящим солнцем ему было тяжело.

Иоганн и Мигель медленным шагом приблизили своих воллов и с подозрением посмотрели на спятившего друга.

– Святая Мадонна! Вы бы видели свои лица! – выдавил из себя Бенедикт, как только появилась возможность говорить сквозь смех.