Читать книгу - "Таматарха. В кольце врагов - Даниил Калинин"

Тем не менее не может быть, чтобы и вовсе никто не откликнулся на призыв Ростислава! А значит, тонкий ручеек опытных бойцов все же вливается в войско Тмутаракани, добираясь к нам санным путем по замершему Дону. И Дургулель должен об этом знать и принять во внимание. Тем более что на случай неудачи моей миссии и открытой агрессии Алании мы приняли меры: на границах княжества и царства ясов еще осенью были заложены три земляные крепости, а ранней весной на их валах появится крепкий частокол. Пока в замках дежурят лишь немногочисленные отряды черных клобуков, но за зиму в Корчеве мои люди должны подготовить греко-готское ополчение. Добровольцы обучаются сражаться тем строем, что я создал позапрошлым летом, скрестив византийскую фалангу и будущую швейцарскую баталию. В Тмутаракани же готовят «английских» лучников, там же собираются варяги и опытные всадники-дружинники. Наконец «немирных» касогов, вполне способных повернуть против нас клинки в случае нападения ясов, мы с Ростиславом договорились бросить в морской набег на Византию сразу после окончания сезона штормов. Князя лишь необходимо предупредить о том, когда ждать «гостей», и он тут же выступит им навстречу.

Музтазхир принял мое завуалированное предостережение с истинно царским спокойствием:

– Хороший правитель должен заботиться о сохранности и защите как своего богатства и людей, так и подвластной земли. Я рад прозорливости князя Ростислава и успехам его купцов. Что же касается вашего щедрого предложения… Оно мне нравится, и я готов над ним подумать.

Дургулель встал, и все присутствующие низко поклонились. Повелитель аланов легонько кивнул нам и покинул зал, даже не взглянув на византийского посла. Хороший знак!

Сопровождаемые внимательными взглядами ясских приближенных царя, покинул зал и я, шагая чуть позади обоих купцов. Стараясь не отставать, но и несильно приближаться к Никите, чтобы никто не заподозрил меня в попытке поговорить с ним, я лишь на мгновение оказался близко к новгородцу – при проходе сквозь дверной проем. Пальцев купца коснулся тонкий сверток выделанной кожи, совсем небольшой, пять на пять сантиметров – и он мгновенно сжал кулак, пряча послание от посторонних глаз.

Если развернуть сверток, можно прочесть всего три слова: «Жди их весной». Мое предупреждение Ростиславу, которое, я надеюсь, сметливый купец сумеет доставить в Тмутаракань…

В отведенных нам покоях меня с ласковой и немного лукавой улыбкой ждала Дали, поглаживающая круглый живот.

– Толкается, потрогай!

Возлюбленная отчего-то говорит шепотом, и в то же время голос у нее восторженный. Приблизившись, я с трепетом положил ладонь на тугой живот и вскоре действительно почувствовал несильные толчки.

– Ты моя хорошая…

Чуть наклонившись, тихонько прошептал:

– Расти, мой пупсичек любимый, и становись сильнее! Но и мамку не обижай!

– Он не обижает. Мне совсем не больно!

Поцеловав лучащуюся счастьем супругу, я сел рядом и принялся вместе с ней гладить ее живот.

– Как прошел прием у музтазхира?

– Я просто блистал!

Улыбнувшись собственному хвастовству, продолжил я, впрочем, уже более объективно:

– По крайней мере, в этот раз меня не перебивали, так что я и озвучил возможность династического брака, и приманил торговыми льготами, и припугнул варяжским войском.

– И как, получилось напугать?

Невесело хмыкнув, я посмотрел Дали в глаза:

– Дургулель не из тех царей, кого можно заставить отступить угрозами. Но он должен всерьез принять тот факт, что у княжества достаточно воинов. Конечно, я больше надеюсь на торговый договор.

Откинувшись, я лег рядом с женой, ощущая при этом волны исходящего от нее тепла.

– А что же ромеи?

– А что ромеи? – Мне стало и вовсе не до смеха. – Ромеи наверняка интригуют, обещают с три короба и давят авторитетом на императора, воспевая их родство с царем. У нас мало шансов. Греки имеют здесь целую агентурную сеть, а мы разве что шиш с маслом!

– Что-что они здесь имеют?

Жена удивленно посмотрела на меня, а я в очередной раз обругал себя за не к месту приплетенные термины.

– Я имею в виду, что у византийцев здесь очень много сторонников. Например, среди духовенства – как-никак Аланская митрополия подчиняется Константинопольскому патриархату. А вопрос веры, как сама понимаешь, играет большую роль.

– Но разве ясы и русы не единоверцы? – с детским удивлением спросила Дали.

– Хм, единоверцы, конечно. Но греческие священники здесь, в Алании, будут прилюдно выставлять нас агрессорами, захватчиками Корсунской фемы. Народ им поверит, ведь представители местного духовенства сами считают свои слова правдивыми… Играет отрицательную роль и то, что князь Ростислав в свое время настоял на собственном архиепископе, иноке Киево-Печерского монастыря Николае. Как ни крути, но не грек на архиепископской кафедре ныне – это открытый вызов ромейскому духовному гегемону, даже если внешне мы остаемся зависимы. На самом деле важно лишь то, что владыка Николай соблюдает интересы князя, а не базилевса… Вдобавок Ростислав начал понемногу крестить касогов, обустраивать в их землях фактически зависимую от Таматархской епархии Православную церковь. Они с архиепископом пробуют даже ввести у горцев русский извод церковнославянского языка! Тем самым выводя их из-под влияния ромеев…

Дали нахмурилась, обдумывая мои слова, а я между тем продолжил:

– Интересы Византии здесь представляют также ромейские купцы. Долгое время оба государства связывали крепкие торговые отношения, Алания жила транзитом шелка и товаров с Востока в Царьград. Сейчас, правда, позиции греческих торгашей подорваны внутренней политикой последних базилевсов, но они по-прежнему воспринимаются местными как добрые соседи и друзья. Их стараниями ведется разведка, набор или подкуп сторонников, а сегодня они тратят все свое влияние, деньги, заработанное за годы уважение лишь на то, чтобы очернить нас. В Алании есть и русские купцы, но далеко не все они тмутараканцы. А на Руси стараниями правящих князей Ростислав представляется как мятежник и разбойник, и многие в это верят. Потому, возможно, их слова лишь подогреют общую ненависть к нам… Остаются лишь непосредственно люди Горислава и Путяты.

Тут я немного приврал, но говорить о Никите не решился, а в общем ситуация обрисована реально.

– Но, во-первых, у меня нет даже связи с ними – мы все здесь словно в темнице заточены. А во-вторых, ясы прекрасно понимают, что купцы не просто торгуют, но и разведывают, что к чему. И если Дургулель готовится к скрытому удару, чтобы одним махом доскакать до Тмутаракани и ворваться в город на плечах бегущих, то на его месте я бы выслал всех наших купцов со своей земли.

С каждым моим словом жена становилась все более мрачной.

– Неужели все так плохо… Но разве ты не пытаешься убедить Дургулеля не нападать?