Читать книгу - "Экстр - Дэвид Зинделл"

Вся туманность, собственно, и была мозгом Тверди – вернее, мозг Тверди занимал весь этот огромный звездный сектор. Данло было трудно вообразить себе столь громадный разум, объединяющий сгустки материи, которая представляла собой не органическое мозговое вещество, а скорее собрание компьютеров – миллионы идеально круглых, сверкающих лунных мозгов, пульсирующих информацией и мыслями, недоступными восприятию простого смертного.

Никто не знал, сколько их здесь, этих лун. На орбитах крупнейших звезд вращалось около тысячи сфер. Эти мозги питались фотонами, гамма-лучами, рентгеновским излучением и прочей радиацией – выражаясь фигурально, они пили дыхание звезд. Твердь могла бы смотреть на любой сектор туманности, как на частицу своего божественного тела, будь Ей присущи подобные сантименты. В любом случае вся материя этой туманности – миллионы планет, астероиды, пыль, газовые облака и звезды – служила Ей пищей, поддерживающей Ее колоссальную энергию и позволяющую Ей расти. За последние три тысячелетия богиня, по преданию, преобразилась из обыкновенного человека в существо, почти полностью занявшее туманность диаметром около ста световых лет.

Предполагалось, что основную часть этой энергии Она расходует на манипуляции материей, пространством и временем – иначе говоря, на воплощение своих проектов во вселенной.

Немалая доля энергии уходила только на организацию Ее разума и на обеспечение связи с самой собой. Лунные мозги группировались вокруг звезд туманности, порой отделенных одна от другой множеством световых лет. Сигналу, идущему через реальное пространство, потребовались бы годы, чтобы дойти от одной доли Ее мозга к другой. При условии обмена сигналами со скоростью света для связи между миллионами таких долей понадобились бы миллионы лет, а одна-единственная мысль Тверди заняла бы целый миллиард. Поэтому Она таких сигналов не применяла. По гипотезе механиков, Она генерировала тахионы, эти призрачные, существующие лишь в теории частицы, наименьшая скорость которых приближается к скорости света. Для этого, как предполагали механики, она и нуждалась в столь огромных, непредставимых запасах энергии. Через триллионы миль между звездами Тверди струились, должно быть, целые потоки тахионов, несущие информацию со скоростью, бесконечно выше световой, не поддающиеся обнаружению, но воображению, в общем, доступные.

Данло, закрывая глаза, почти что видел рубиновые лучи, прошивающие пространство-время золотыми нитями сознания. Где-то перед ним, в этой странной темной туманности, куда он медлил войти, лучи тахионов несли таинственные коды, обеспечивая почти мгновенную связь между мозгами, сплетая в космосе невидимую, но могущественную паутину чистого разума.

Данло, не в силах терпеть больше, составил маршрут и начал свой путь между звездами Тверди. Почти сразу же, войдя в эти запретные пространства и миновав кровавое солнце вдвое больше Скутарикса, он почувствовал, что Твердь в каком-то смысле сознает его присутствие. Возможно, Она держала на всех своих лунах триллионы телескопов, органических или неорганических, и постоянно оглядывала космос в поисках движущихся объектов – как птица пешави оглядывает лес в поисках мух. Притом Она почти наверняка тоже умела читать пертурбации, производимые легким кораблем в мультиплексе.

Данло думал об этом, входя в сложные деревья решений и выходя из них. Пространства, через которые он следовал, засоряли нулевые точки – они походили на капли зачерняющего масла, лролитого в бокал с вином. Чем дальше он углублялся в Твердь, тем больше ему встречалось свидетельств Ее контроля над материей.

А еще он встречал следы военных действий. Во всяком случае, раздробленные планеты и ионизированная пыль очень напоминали фронтовую полосу некой войны богов. Возможно, Твердь воевала с самой Собой. Возможно, она уничтожала Себя планета за планетой, атом за атомом, вечно выстраивая и перестраивая собственные элементы в нечто новое. С помощью корабельных радиотелескопов и сканирующих компьютеров Данло исследовал много солнечных систем, ища знакомые элементы естественного мира: вездесущий водород, ядовитый кислород, дружественный углерод. Около звезд ему попадались и другие: непостоянный гелий, быстрая предательская ртуть, благородное золото.

Он каталогизировал все обнаруженные им элементы и составленные из них силикаты, соли и льды. Он сразу заметил, что здесь слишком много трансуранов, от плутония и фермия до актиноидов и бешеных.нестабильных атомов, которые никому из физиков Ордена еще не удавалось синтезировать.

Присутствовало здесь и нечто иное. Близ корон некоторых звезд – обычно это были одиночки средней величины, вокруг которых вращались пять или более газовых планет-гигантов – мерцали завесы материи, чей атомный вес был не больше, чем у платины или золота. Данло не смог определить, жидкая она или твердая. Временами, на расстоянии десяти миллионов миль, она приобретала текучий блеск ртути и все оттенки золота, временами оказывалась легкой, как литий. К своему изумлению, Данло открывал здесь элементы с атомным весом меньше водородного.

Он знал, что это невозможно: физики никогда не выдвигали гипотез о существования подобных атомов. Данло понял, что Твердь создает новую материю, которой прежде не было во вселенной. Ни его телескопы, ни его компьютеры, ни вся теоретическая физика не могли разобраться в этой божественной субстанции.

Он догадывался, что Твердь овладела тайной полного разложения материи и пересоздания ее, начиная от инфонов и струн, из которых, по мнению некоторых механиков, строятся протоны и нейтроны. Возможно, Она пыталась создать более совершенное вещество для нейросхем своего мозга, то есть более совершенный субстрат для чистого разума. Данло забавляла мысль, что Она, быть может, попросту строит планы на будущее.

Говорят, что все протоны в конечном счете распадутся на позитроны и пионы, и вся вселенная, таким образом, испарится, преобразовавшись в свет – через каких-нибудь десять тысяч триллионов в квадрате лет. Возможно, Твердь творила свою материю из частиц более стабильных, чем протоны, синтезируя что-то вроде пластмасс, которые выдерживают сырость гораздо дольше естественного дерева. Если боги и богини обладают такой же волей к жизни, как люди, они, уж конечно, должны создать себе тела, не подверженные смерти и тлению.

Ни один механик Ордена еще не имел счастья произвести анализ подобного вещества, и Данло решил взять пару проб, чтобы показать друзьям.

Дело вроде бы простое – надо только послать роботов и зачерпнуть несколько литров субстанции, но в действительности это представляло немалую опасность. Прежде всего, это означало трудные и опасные маневры возле ближайшей белой звезды.

Данло пришлось бы выйти из мультиплекса в области температур столь высоких, что даже его алмазный корабль мог бы расплавиться. А потому ему предстоял еще бросок через реальное пространство до кармана искусственной материи. Только так он мог накачать ее в свой трюм, чтобы вернуться в прохладные вневременные струи мультиплекса и продолжить свой путь.

Открыв окно в мультиплекс, чтобы подойти к белой звезде и выполнить эту второстепенную миссию, Данло сразу почуял неладное. “Снежную сову” тут же засосало в серо-черное хаотическое пространство, совершенно ему незнакомое. Это пространство не должно было находиться там – возможно, оно вообще не имело права на существование. Окно, открытое им, должно было вывести его к другому окну, а то другое – к третьему, прямо в пылающую голубую корону намеченной им звезды. Вместо этого корабль попал в водоворот, очень напоминающий пространство Лави, только чернее, и насыщенное нулевыми точками, как старое вино – осадком. Маршрут почти сразу же заколебался, как мираж над замерзшим морем, а потом Данло, как ни трудно в это поверить, вообще потерял свой маршрут.