Читать книгу - "Из Тьмы (Арка 5) - Добродел"

не намерена. Нет поводов для беспокойства. Отряд, кстати, тоже окончательно сняли с этой дряни и подлечили.

Девушка благодарно кивнула.

— Извини, что сбила с мысли и снова задела неприятную тебе тему. Но если бы я не спросила, то потом постоянно переживала... Расскажи: что ты ещё помнишь о нашем детстве? — стремясь перевести неудобную тему с очередных своих напрасных подозрений, произнесла Акаме.

Тем не менее, стоит признать, что вопрос действительно интересовал мою революционерку. Иначе эмпатия бы не нашёптывала о горящем в ней смущении и воодушевлении — или тут виноват мой ответ касаемо вредной наркоты, которую я и ребята больше не принимаем? — а также предвкушении и волнении, которые считывались даже по тембру голоса.

— Помню, как начался голод, — усмехнулась я криво. — Как наши друзья и подружки слабели, как кто-то высыхал, у кого-то от плохой еды нездорово раздувался живот. Как они умирали…

Да, я, из мелочного желания ответно уколоть, сменила светлые моменты из детской памяти на мрачную реальность перед отправкой в «гостеприимно» распахнутые лапы Службы разведки. Впрочем, коснуться этого всё равно пришлось бы. Однако погружаться во мрачность и пессимизм, а также утягивать с собой Акаме я не спешила, просто пробежалась по событиям далёкого прошлого.

— …Наши желудки, конечно, и тогда могли переварить что угодно, так что последнее нам не грозило, но и ели мы больше. А на траве, коре, насекомых и прочем — далеко не уедешь.

— Империя и премьер-министр Онест… — начала было девушка, но я её перебила, вслепую дотянувшись до её рта пальцами свободной руки.

— Не в этот раз, моя милая Акаме, не в этот раз. Тем более что в то время Онест ещё не стал премьером. Тут виновата сама наша полуфеодальная система — которую, кстати, твои товарищи по восстанию не собираются принципиально менять — плюс неурожай, а также, в большей степени, местный лорд. Жадная мразь! И его старший сынок не лучше, — вспомнив ублюдочного лорда отца и его выродка-сына, посмевшего оставить шрам на лице моей матери, мне пришлось сделать над собой усилие, дабы сдержать убийственное намерение. — Ну да ничего. Этот гнилой червяк и почти вся его семейка двуногих паразитов, они полностью расплатились за свои ошибки. Но наши родители и младшая сестрёнка живы.

Про то, что, если бы не поганая крестьянская жизнь, кроме маленькой Рейки у нас мог бы иметься и младший братик, я говорить не стала.

Лишняя информация. Не самая позитивная притом.

— Какие они? — спросила притихшая Акаме.

Благодаря эмпатии я знала, что сейчас, узнав о моих поисках и части предпринятых действий, она испытывала противоречивый букет эмоций, где главенствовали одновременно радость, какой-то странный трепет и стыд. Последнее, вероятнее всего, относилось к тому, что более взрослая, как она считала, сестра не то что не искала родню, но даже не помнила о ней. Хотя для человека, изъятого из семьи в пятилетнем возрасте, забыть ранние воспоминания, омрачённые всяким-разным, и старательно их не ворошить — шаг предсказуемый и, в общем-то, не предосудительный.

— Мама больше похожа на меня. Такая же невысокая и сероглазая. Алые глаза у тебя от отца. А вот младшая сестра — словно копия тебя в детстве: столь же алоглазая, прожорливая и боевитая. Всегда хотела ощутить себя в роли старшей сестры и потискать одну кровавоокую упрямицу. Теперь, благодаря Рейке, у меня есть такая возможность. И у тебя тоже появится. Но учти: она ещё совсем маленькая, — оторвав голову от плеча сестры, напускаю на лицо строгую мину и, внимательно взглянув в глаза, предупреждающе помахиваю указательным пальцем перед носом Акаме. — Так что если старшая сестра-извращенка-зоофилка строит на неё пошлые планы, то пусть забудет о них. Минимум на несколько лет. Не думаю, что ты дольше удержишься от попыток сбить её с пути, — заканчиваю с усмешкой в стиле Кей Ли.

— Не говори так! — пихнула меня в бок Акаме. — Это я тебя назвала извращенкой! Я о таких вещах, которые ты предлагала и делала — даже не слышала!

— Хи-хи, слова-слова… — насмешливо протянула я. — Будто они отменяют кое-чью противоестественную любовь к милым младшим сестрёнкам и грудастым котодевочкам сомнительного морального облика. Поэтому — это ты угроза, сестролюбка-зоофилка-лоликонщица, коварно соблазнившая юную и невинную меня!

— Куроме, хватит уже! — с выступившим на щеках багрянцем воскликнула девушка. — Это ты первая начала ко мне приставать!

Возмущённая столь явно высказанной «правдой», раскрасневшаяся извращённая революционерка-террористка (может быть, даже сексуальная, это мы проверим… ещё раз, хе-хе) попыталась взлохматить волосы коварной некр… то есть, честной и непорочной девочки-волшебницы. Однако силы Империи в лице праведной и самоотверженной защитницы закона и порядка не поддались наглой агрессии и, в свою очередь, предприняли контратаку. Завязалась шутливая возня, э-э, то есть бескомпромиссная борьба сил печенек и справедливости со злокозненной революционеркой-зоофилкой, да.

Кто сказал, что «силы печенек» тоже неравнодушны к милым ушкам? Ложь, клевета и наветы врагов! Именно так!

«Жёсткая и непримиримая схватка» не смогла выявить победителей и завершилась, когда встрёпанные и разрумянившиеся представительницы конфликтующих лагерей в пылу борьбы повалили кресло. Естественно, никто при этом не пострадал, мы соскочили раньше, чем кресло успело перевернуться. Даже сам предмет мебели не получил повреждений, подхваченный моей рукой и водворённый на место. Тем не менее, настроение дурачиться ушло.

— Куроме, скажи: родители спрашивали… про меня? — неуверенно поинтересовалась сестра, поправив сбившуюся одежду.

— Конечно. Мама спросила про тебя. Почти сразу, как до конца поверила, что эта странная девчонка перед ней — её дочь. Мы ведь всегда держались вместе. Где ты — там и я. И наоборот. В детстве так было, и когда мы в Семёрке вместе служили — тоже.

Про уродского Гозуки — земля ему стекловатой — который нас насильно разлучил по абсолютно надуманному поводу, я вспоминать не стала. Как ни крути, но Акаме испытывала к этому (точно не хорошему — но для своих воспитанников, наверное,