Читать книгу - "Космос для чайников - Валерий Иванович Софроний"

выловил первую же попавшуюся бабёнку, без разговоров запихнул её в машину и увёз в лес. Я тогда, прям перед Софией ту девку и пристрелил, да так, что мозги на лицо княгине попали. Беднягу так лихорадило просто жуть. Как и обещал дядьке, я тогда самолично схоронил пять тел. Четыре мужских и одно женское. А после мы втроём домой отправились.

— Охренеть ты девок уговариваешь! — не удержался от едкого комментария Кир.

— Получилось так, — буднично ответил киборг, — Софье мы выправили новые документы, и имя сменили. А через полгода и свадебку сыграли. И началась у нас жизнь семейная. Дядьку моего бывшая княжна до дрожи в конечностях боялась. Запугал он её тогда дюже сильно. А ко мне она даже вроде как симпатию испытывала. Знаешь, как говорят: «Стерпится — слюбится». Так вот, и у нас стерпелось. Не всё гладко было, борьба за власть, командировки, продразвёрстки. Везде приходилось участвовать. Дядька мой новый чин получил в СМЕРШ, а меня так и мотало по стране, то туда, то сюда. Зазноба моя несколько раз пыталась убежать, пока я по командировкам мотался, да только всё без толку. Быстро её находили и домой возвращали, дядька мой зорко следил за ней в моё отсутствие. Не простила она до конца мне того концерта на лесной полянке. Помню, я из Батуми возвращался, дома месяца два не был, соскучился. Приехал в Москву и там сразу получил две неприятные новости: во-первых, дядька мой за время моего отсутствия преставился, сердце не выдержало, а во-вторых, зазнобушка моя в очередной раз сбежала из дома и на этот раз за ней уже никто не следил. Запил я тогда шибко с горя, сначала думал кинуться искать её, а потом плюнул на это дело. Где мне отыскать-то её, страна огромная, да к тому же на носу была война с финнами. Меня тогда уже в контрразведку перевели и работы у меня было столько, что за одной беглой княжной не уследить. Так я жил лет семь, как бобыль никому не нужный. Сам по себе, вечно в разъездах. А потом начались войны, сначала финская в 39-м, а после, с немчурой 41-го года. В первый год войны фрицы хорошо по нашим землям прогулялись, много народу перебили. Меня под самый Новый год отправили в небольшую деревушку на Украину. Фриц, там плотно окопался, и моя задача заключалась в управлении разрозненными партизанскими отрядами. Был в том краю богом забытый хуторок дворов на тридцать, назывался «Белый омут». В нём-то я и устроился. Ты не представляешь, Кирюха, мне на тот момент пятый десяток шёл, о зазнобе своей я уже забывать начал в захлестнувшей суете, и тут представляешь, я её и встретил. Она учителем в сельской школе в «Белом омуте» трудилась. Ох и обомлел я тогда, меня по сути-то в хуторке этом никто и не знал, к кузнецу местному, вроде как родственник приехал, а вот Софушка моя знала меня вдоль да поперёк. Она тогда узнала меня сразу, я это по глазам видел. Не стал я ей при встрече той ничего говорить. Даже «здрасте» простого не кинул. Прошёл мимо словно и не знакомы мы вовсе, а у самого́ мысли в башке «Уходить нужно! Фрицам сдаст!”. Я ведь тогда считал, что зла она на меня была, за жизнь какую я ей устроил. Вечером вещмешок собрал, попрощался с кузнецом и на задворки вышел, а там значится, она стоит, меня поджидает. Я в тот момент не знал чего и думать, в башке столько разного завертелось, а она ко мне бросилась, целовать давай. Говорила, что жалеет о содеянном, что любит, что давно хотела вернуться…

Василий вновь замолчал, скупая слеза мелкой каплей скатилась из живого глаза на неживой металл.

— Трудно говорить, — взял себя в руки Василий, — мы ведь с ней всю жизнь, как ниточка с иголочкой, вроде и предназначены друг для друга, да попробуй с первого раза эту ниточку в ушко-то просунь. Только вот уже ближе к старости, на пятом десятке осознали бестолковость прожитой жизни. Сколько времени мы впустую потратили на скандалы, побеги, командировки. Сколько времени друг у друга украли. Понимай я это с самого начала, может быть, по-другому наша жизнь сложилась, глядишь, и дети бы были, а может быть, и внуков бы понянчил. Но не судьба, — подвёл неутешительный итог киборг, — не вышло у нас долгого счастья. Люди добрые под пытками рассказали, для каких целей я проживал в «Белом омуте». Вот и нагрянули «славные сыны арийской расы» рассказать лапотным крестьянам, что бывает за помощь партизанам. Я уходил в спешке и зазнобу свою захватить несумел. Не думал я тогда, что фрицы настолько тварями окажутся. Никто не думал. А там, почитай, весь хутор вырезали. Баб да девок насиловали несколько дней кряду, мужиков сразу оскопили да расстреляли. Жуткая картина, — нахмурился Василий, вспоминая дела давно минувших дней, — Знаешь, Кирилл, она ведь в день гибели мне во сне явилась. Сидела за столом, расспрашивала, о том, как я без неё все эти годы жил. А потом спокойно так рассказала о произошедшем. Рассказала про фрицев, то что приехали на трёх грузовиках, как вывели всех, как баб да девок насильничать начали. Рассказала про главного ихнего, про Александра Абфеля, мол, всё это произошло исключительно с его подачи. В ту ночь я проснулся в холодном поту и больше не смог уснуть, а через сутки, я воочию увидел, что сотворили с "Белым омутом". Эти твари даже хоронить никого не стали, просто в одну кучу в яму закидали трупы и уехали. Я зазнобу свою не мог так, без могилы оставить, заставил своих из отряда все эти трупы доставать, а там во всей этой… — киборг вновь замолчал, видно было, с каким трудом ему даётся исповедь, — в общем, дочка кузнеца чудом выжила. Ей, конечно, тоже досталось, но мы сумели привести её в чувство. Она-то и подтвердила всё то, что я уже знал из сна. И про грузовики, и про издевательства, и про тварь эту — Александра фон Абфеля. В общем, следующий год мне дался тяжело, я очень мало ел, мало спал и много употреблял марафета с беленькой. Искал я этого Алексашку. Я его, а он меня. И как-то раз мне свезло, о том куда этот… — Василий ненадолго замолчал, подбирая слово и не справившись с задачей, продолжил, — в общем, сдали его. Ну, я не будь дураком, поднял отряд, и мы к нужной деревеньке направились. Устроились