Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

гору разных советов, как справиться с гневом Авиенды и Эгвейн, причем из-за того, что говорили все разом, Ранд так ни бельмеса и не понял. Наконец Девы угомонились и примолкли, переглядываясь, и Аделин заговорила одна:

— Мы должны поговорить о сегодняшней ночи. О том, что мы сделали, как оплошали, и о том, что не сумели сделать. Мы…

— Ничего не было, – сказал Ранд. – А если что и было, то все прощено и забыто. Вообще-то я не прочь поспать несколько часов. Коли вам охота обсудить это дело, отправляйтесь к Эмис или Бэйр. С ними поговорите. Уверен, они лучше меня поймут, чего вам надо.

Как ни удивительно, после этих слов Девы замолчали и пропустили Ранда в палатку.

Авиенда лежала под одеялами, высунув из-под них стройную голую ногу. Ранд старался не смотреть ни на ее выставленную ногу, ни на саму девушку. Лампу она оставила гореть. С приятным чувством он заполз под свои одеяла и, направив Силу, потушил лампу, а потом отпустил саидин. Ему опять приснилась Авиенда. Она вновь швырнула огненный шар, только теперь отнюдь не в Драгкара, а рядом с девушкой сидел хохочущий Саммаэль.

ГЛАВА 23. 'Пятая часть – ваша'

Натянув поводья, Эгвейн остановила Туманную на макушке поросшего травой холма и принялась смотреть, как из Джангайского Перевала на равнину стекает река айильцев. Из-за высокого седла юбки опять задрались выше колен, но девушка не обращала на это внимания. Нельзя же каждую минуту по пустякам беспокоиться! К тому же на ней еще и чулки – это ведь не то же самое, что голые ноги.

Мимо холма быстрым шагом двигались колонны айильцев, разделенные по кланам, по септам, по воинским сообществам. Строй растянулся на милю в ширину, айильцев были тысячи и тысячи, вместе с ними двигались вьючные лошади и мулы, не говоря уж о гайшайн, которые обустраивают лагерь, пока прочие сражаются. А большая часть этой живой реки уже скрылась из виду или еще не миновала перевала. Даже не обремененная семьями, походная колонна очень походила на двинувшееся маршем государство. Здесь, за перевалом. Шелковый Путь превратился в настоящую дорогу полных пятидесяти шагов шириной, мощенную белыми плитами. Тракт, прямой как стрела, пересекал череду кое-где сровненных холмов. Изредка в интервалах между колоннами можно было заметить дорогу, однако айильцы, по-видимому, предпочитали бежать по траве. Многие из дорожных плит просели или перекосились. Более двадцати лет минуло с той поры, как на этом тракте было оживленное движение.

После унылых пейзажей Пустыни и редких, искореженных суровым климатом чахлых карликов было приятной неожиданностью вновь увидеть деревья, настоящие деревья: высоченные дубы, густые заросли болотного мирта – целые рощицы. И еще высокая трава, по которой под летящим по холмам летним ветерком пробегали мягкие волны. На севере виднелся настоящий лес, а облака в небе, пусть далекие и тонкие, все же были именно облаками. После Пустыни воздух казался благословенно прохладным и влажным, хотя пожухлые листья и обширные бурые проплешины среди травы подсказали Эгвейн, что погода стоит не в пример сухая и жаркая для этого времени года. И тем не менее этот глухой уголок Кайриэна казался цветущим раем по сравнению с каменистыми пустошами по ту сторону Драконовой Стены.

Под низким, почти плоским мостиком извивалась на север небольшая речушка, окаймленная полосами высохшей глины, бывшей прежде речным дном; в той стороне лежала река Гаэлин, и до нее не так уж много миль. Эгвейн гадала, что бы айильцы подумали о той реке – однажды ей довелось видеть у реки обитателей Пустыни, изумленных непривычным обилием воды. Здесь же ее усохшая лента означала просвет в словно бесконечном людском потоке – мужчины и Девы на миг потрясение замирали, глядя на речушку, и лишь потом ее перепрыгивали.

По тракту загрохотали Кадировы фургоны, длинные упряжки мулов старались вовсю, но уступали в скорости айильцам. Переход по извивам и поворотам ущелья занял четыре дня, и Ранд, видимо, решил воспользоваться несколькими оставшимися часами дневного света, чтобы как можно дальше углубиться в Кайриэн. С фургонами скакали и Морейн с Ланом – не впереди каравана и не рядом с похожим на коробку Кадировым белым домиком на колесах, а подле второго фургона, на котором поверх прочего груза высился горб накрытого парусиной тер'ангриала в виде дверной рамы. Некоторые предметы были тщательно упакованы и перевязаны или уложены в ящики и бочонки, в каких Кадир доставил в Пустыню свои товары, а какие-то просто засунули куда попало, где отыскалось место. Чего тут только не было: необычные, причудливых форм вещицы из металла и стекла, стул из красного кристалла, две статуэтки обнаженных мужчины и женщины, высотой в рост ребенка, жезлы из обыкновенной и драгоценной поделочной кости и из странного черного материала – всевозможной длины и разнообразной толщины. Предметов было много, в том числе и те, которые Эгвейн и описать-то затруднялась. Морейн использовала для груза каждый свободный дюйм пространства во всех фургонах.

Эгвейн очень хотелось знать, почему Айз Седай не спускает глаз именно с этого фургона. Судя по всему, никто больше не замечал, что Морейн уделяет фургону с тем тер'ангриалом столько внимания, сколько не достается всем прочим вместе взятым, но девушка заметила. Однако выяснить, в чем дело, скоро не удастся. Новообретенное равенство в отношениях с Морейн оказалось очень неустойчивым, что Эгвейн поняла, задав Айз Седай этот вопрос еще на середине перевала. Девушке было сказано, что у нее излишне живое воображение. А если у нее находится время на всякую ерунду, например, шпионить за Айз Седай, вероятно, Морейн стоит переговорить с Хранительницами о том, что нужно бы побольше заниматься с Эгвейн. Конечно же, Эгвейн без конца извинялась, и похоже, ее преисполненные кротости слова подействовали. Эмис и остальные Хранительницы не ужесточили своих требований – все осталось по-прежнему.

С сотню таардадских Фар Дарайз Май рысцой пробежали мимо холма по эту сторону дороги; двигались они легко, вуали висели, но в любой момент Девы готовы были их нацепить, а у бедер болтались полные колчаны. Некоторые держали стрелы на тетивах своих изогнутых роговых луков, тогда как у остальных луки висели за спиной в чехлах; ритмично покачивались на бегу копья и щиты. Следом за ними дюжина гаишайн, облаченных в белые балахоны, вела навьюченных мулов, едва поспевая за Девами. На одной из гаишайн было не белое одеяние, а черное – Изендре приходилось тяжелее всех. Эгвейн узнала Аделин и еще двух-трех из тех, кто охранял палатку Ранда в ночь нападения. Вдобавок к своему оружию