Читать книгу - "Mondhexe - inverse101"

ловец врезался в землю на полной скорости. Его протащило по газону, оставляя глубокую борозду. Метла отлетела в сторону, сломанная.

Трибуны ахнули. Целители бросились на поле.

— Жестоко, — оценила Рин. — И эффективно. Он вывел противника из строя, не нарушив правил. Использование инерции и психологии.

Матч продолжался, и он становился всё более грязным.

Ирландцы, лишившиеся (временно) ловца, озверели. Они начали играть жестко. Бладжеры летали как пушечные ядра. Загонщики били не по мячам, а по игрокам.

— Нарушение правил! — кричал Бэгман. — Пенальти!

Рин видела кровь. Одному из болгар сломали нос ударом локтя. Другому разбили бровь.

Хаос нарастал. Судья пытался навести порядок.

Счет был разгромным. Ирландия вела: 170 против 10.

Это был разгром. Болгария проигрывала по всем фронтам. Их охотники не могли пробиться через ирландскую защиту. Их вратарь пропускал всё подряд.

И тут Крам, круживший над полем с разбитым лицом (ему в нос прилетел бладжер), сделал рывок.

Он увидел снитч.

Линч, которого к тому времени привели в чувство, тоже увидел золотой мячик.

Они рванулись навстречу друг другу.

Крам был быстрее. Он был ранен, он был в крови, но его воля была железной.

Он протянул руку и сомкнул пальцы на снитче.

Трибуны взорвались.

— Крам поймал снитч! — заорал Бэгман. — Игра окончена!

На табло зажглись финальные цифры.

ИРЛАНДИЯ: 170

БОЛГАРИЯ: 160

Рин смотрела на табло. Затем на Крама, который парил в воздухе с окровавленным лицом и снитчем в руке. Затем на ирландцев, которые обнимались и праздновали победу.

— Алогично, — произнесла она.

В её голове не укладывался смысл произошедшего.

Крам поймал снитч. Он выполнил самую сложную задачу игры. Он принес своей команде 150 очков.

И он проиграл.

— Зачем? — спросила она вслух. — Зачем ловить снитч, если счет не позволяет выиграть? Зачем заканчивать игру поражением?

Это противоречило любой тактической логике. Пока снитч в игре, есть шанс. Охотники могли забить еще гол. Разрыв мог сократиться. Поймав снитч сейчас, он своими руками подписал капитуляцию.

Рин нахмурилась, анализируя ситуацию.

«Личные амбиции?» — рассуждала она. — «Он понимал, что команда слабее. Что разрыв будет только расти. Он решил закончить игру на своих условиях. "Мы проиграли, но Я поймал снитч". Эгоизм? Или холодный расчет, что дальше будет только позорный разгром со счетом 300:10? Возможно, расчет был на спонсорские контракты, он рекламировал метлу».

«Драматично», — признала она. — «Но правила этой игры…»

Она покачала головой.

Правила квиддича были написаны психически нездоровым человеком. Или садистом, который ненавидел командный спорт.

Вся игра сводилась к ловцу. Шесть игроков летали, бились, ломали кости, забивали голы… а потом один человек ловил мячик, и всё это становилось неважным. 150 очков — зачастую это слишком много. В то же время, бесконечно мало, если разрыв в счете больше 150 очков.

«Баланс отсутствует», — констатировала Рин. — «Это не спорт. Это лотерея с элементами гладиаторских боев»

Но толпе это нравилось. Толпа ревела. Ирландцы праздновали. Болгары плакали (или рычали).

Матч закончился.

Рин встала. Она чувствовала усталость от шума и обилия чужих эмоций.

«По крайней мере, это было не скучно», — решила она. — «И я увидела, на что способен тренированный маг в воздухе».

Она посмотрела на Крама, которого окружили медики.

Рин поправила плащ, проверила свои карманы и направилась к выходу из ложи.

* * *

Празднование победы ирландской сборной над болгарской напоминало стихийное бедствие, локализованное в пределах одного палаточного лагеря. Тосака Рин, пробираясь к своему временному жилищу сквозь толпу пьяных от эля и эйфории волшебников, испытывала смесь антропологического интереса и глубокого физиологического отвращения.

Зеленые фейерверки разрывали ночное небо, осыпая землю дождем из искр, которые, к счастью, были иллюзорными и не поджигали сухую траву. Люди пели, кричали, обнимались и пытались левитировать всё, что не было прибито к земле. Магический фон бурлил. Эфир был перенасыщен эмоциями — радостью, азартом, алкогольным угаром. Для мага, привыкшего к тонкой настройке своих внутренних цепей, находиться здесь было все равно что пытаться медитировать внутри работающего дизельного генератора.

— Варвары, — констатировала Рин, уворачиваясь от нетвердо стоящего на ногах волшебника в шляпе-клевере. — Никакой дисциплины. Никакой сдержанности. Они тратят энергию впустую, выплескивая её в атмосферу, вместо того чтобы аккумулировать для дела.

Она добралась до своей палатки. Снаружи это была обычная двухместная туристическая модель из брезента, ничем не примечательная, серая и скучная. Идеальный камуфляж в море пестрых шатров с башенками и флюгерами.

Рин откинула полог и шагнула внутрь.

Пространство расширилось. Заклинание незримого пасширения, наложенное на палатку (которую она приобрела по случаю, оценив полезность мобильной базы), создавало внутри комфортабельную комнату с кроватью, столом и даже небольшим камином.

Шум праздника мгновенно стал тише, отсеченный защитными чарами.

Рин сбросила плащ и ботильоны, оставшись в удобной одежде: юбке, колготках и плотной блузке. Спать она не собиралась. В таких условиях, когда вокруг сотни тысяч неконтролируемых факторов, сон был непозволительной роскошью. Снижение бдительности могло стоить жизни, если какой-нибудь буйный фанат квиддича подожгет палатку.

Она села на ковер в центре «комнаты», скрестив ноги в позе лотоса.

— Медитация, — скомандовала она себе.

Ей нужно было очистить разум. Отфильтровать шум. Восстановить баланс праны, слегка нарушенный хаосом стадиона.

Рин закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании.

Вдох. Она втягивала в себя ману из окружающего пространства, пропуская её через фильтры своего сознания, очищая от чужих эмоций.

Выдох. Она выпускала напряжение.

Её магические цепи гудели ровно и спокойно. Сорок основных, тридцать побочных. Идеальный механизм, отлаженный годами тренировок. Она проверяла их состояние, как пилот проверяет приборы перед вылетом. Давление в норме. Проводимость сто процентов. Резерв полон.

Она погрузилась в транс. Внешний мир перестал существовать, превратившись в далекий, неважный гул. Крики радости, песни, взрывы хлопушек — всё это стало просто вибрацией воздуха, которую её мозг регистрировал, но не обрабатывал.

Прошел час. Может быть, два.

Внезапно ритм изменился.

Это произошло не мгновенно. Изменения накапливались постепенно, как нарастающее давление в котле перед взрывом.

Сначала изменилась тональность звуков.

Веселые, пьяные вопли начали сменяться чем-то другим. Рин, даже находясь в трансе, уловила этот сдвиг частот. Крики стали короче, резче. В них появилась нота, которую невозможно спутать ни с чем другим.

Страх.

Биологический, животный страх.

Рин не открыла глаза, но её концентрация сместилась. Она переключила внимание с внутреннего мира на внешний периметр.

Акустическая картина менялась стремительно. Смех исчез. Песни оборвались. Вместо них нарастал гул паники. Топот сотен ног, бегущих не в танце, а в бегстве. Плач детей. И крики. Уже не отдельные, а сплошной хор ужаса.

Затем пришел запах.

Обоняние Рин, усиленное магией, уловило новые ноты в