Читать книгу - "Человек, который видел антимир - Илья Иосифович Варшавский"

– Не понимаю. – Он потер лоб ладонью. – Не понимаю, Нонна, хотя кое о чем догадываюсь. Впрочем… право, не знаю, можно ли об этом говорить, ведь я…

Черт побери! Тут уже пахло тайной…

Мне не хочется разглашать методы, которыми пользуется в таких случаях лучшая половина человечества.

– Только без трепа, – сказал Лёкочка, – клянешься?

– Клянусь! – Розовые лучи восхода уже зажгли волшебным пламенем ореол белокурых волос на подушке. – Клянусь, Лёкочка, ты же меня знаешь!

– Так вот… на этом симпозиуме была группа физиков. Они выступили с бредовой идеей о возможности биотрангуляпии.

– Чего?

– Биотрангуляции. Ну, возможности переносить человека в любую точку пространства.

– На чем?

– Ни на чем. Просто так, по эфиру.

– Вроде телевидения, да?

– Г-м, не совсем. По телевидению ты видишь изображение, а тут… – Лёкочка потрепал ее по щеке, – а тут, так сказать, полный перенос материального тела. Впрочем, это уже подробности, которые нельзя разглашать, ты же поклялась, помнишь?

– Помню, Лёкочка. Так они тебя тран… тран?..

– Биотрангулировали. Другого объяснения я найти не могу. Видишь ли, днем я очень резко выступил по основному докладу, доказывал, что при нынешнем уровне науки эту затею осуществить нельзя. Вот они, наверное, и решили подшутить.

– Тебе было больно?

– Нет. Мы сидели за столом. Они притащили с собой какой-то черный ящик. Я в это время ел шашлык на ребрышках, и вдруг!..

– Ты был пьяный?

– Ну что ты, Нонна! Это же симпозиум.

– Постой! А вещи? – Нонна приняла сидячее положение. – Чемодан они тоже трангулировали?

Лёкочка развел руками:

– Чемодан остался в гостинице. Они, видимо, не учли…

– Нужно немедленно дать телеграмму! – Нонна подошла к телефону. – В какой гостинице ты остановился?

Лёкочка одним прыжком преодолел расстояние в пять метров:

– Ты с ума сошла! Пойми, в какое положение я попаду. Ведь я член редакционной комиссии. Можешь себе представить, как все будут ржать, если выяснится, что меня биотрангулировали сразу после моего выступления?!

– Да, но чемодан…

– Мне нужно немедленно лететь в Тбилиси. Через два часа я буду там как ни в чем не бывало. Пусть попробуют доказать, что меня…

– О господи! Ты так и будешь мотаться взад и вперед?

– Ну нет, второй раз им эту хохму выкинуть не удастся.

Лёкочка с лихорадочной быстротой оделся и направился к двери:

– Ну, я поехал.

– Деньги-то у тебя на билет есть?

– Есть, есть. Бегу, а то опоздаю на самолет.

Он исчез так же внезапно, как и появился, и только смятая подушка, хранившая смесь запахов лука и цинандали, свидетельствовала о том, что это был не сон.

Что же касается всяких толков, будто… Нет, нет! Пусть уж лучше вся эта история останется загадкой для грядущих поколений.

Пари

Может быть, причиной этого странного пари послужила бутылка Стимулятора Отдыха.

В полемическом задоре они не заметили, что хватили по меньшей мере недельную дозу.

Был уже второй час ночи, когда Меньковский произнес роковую фразу:

– Вы носитесь со своими стандартными элементами как дурак с писаной торбой!

Такие неожиданные экскурсы в древние литературные источники были очень характерны для этого гуманитара.

– Я не знаю, что такое торба и чем она писана, – ответил Бренер, – но насчет дураков вы, пожалуй, правы. Мы все – безнадежные дураки, плоды жалких потуг природы создать думающие автоматы.

Меньковский неожиданно подумал о генетике. Недавно он познакомился с очень симпатичной черноглазой жрицей этой науки, и почему-то именно в связи с этим ему очень не хотелось, чтобы его считали автоматом, да к тому же еще плодом жалкой потуги.

– Чепуха! – сказал он раздраженно. – Очередной софизм, ничем не подкрепленный.

Бренер насмешливо улыбнулся. Это у него всегда здорово получалось. Такая пренебрежительная, сардоническая улыбка, от которой собеседнику становилось немного тошно. Он был типичным представителем молодого поколения метакибернетиков двадцать первого столетия, считающих, что мир – это лестница, ведущая их к вершинам познания. Только лестница, и ничего больше.

Ступени из все усложняющихся уравнений.

– Вы все еще пытаетесь сохранить иллюзию умственного превосходства над машиной? – спросил он, наливая Стимулятор в рюмки.

Кружащийся около столика робот уже давно косился своим иконоскопом на бутылку. Теперь он взял из рук Бренера Стимулятор и понес его к буфету.

– Принеси нам две чашки крепкого черного кофе! – крикнул ему вдогонку Бренер.

– Это ваш идеал мыслящего существа? – спросил Меньковский, указывая на робота.

– Не передергивайте. Я имею в виду не механических слуг, а мыслящие автоматы, которым когда-нибудь нам придется прислуживать.

– Что-то я не могу припомнить, чтобы вам удалось создать хотя бы одного механического гения.

– А «Оптимакс»? Разве вы не знаете, что все сто пятьдесят уравнений Механики Случайных Комплексов выведены им в течение одной недели? Гиносян мне сам признался, что палец о палец не ударил при установлении основных положений. Все делала машина.

– Теперь вам придется делать новую машину, которая поняла бы эти уравнения, – сказал Меньковский. – С точки зрения человеческого разума, это типичная абракадабра.

Вернулся робот. Вместо кофе он принес две таблетки Универсального Успокоителя.

– Вот вы сами и признались в своей неполноценности, – захохотал Бренер, смахивая таблетки на пол, – а еще хотите тягаться с машиной, вы – так называемое мыслящее существо! Не забудьте, что при всем этом вы еще пользуетесь опытом, накопленным бесчисленным количеством поколений предков, а машина опирается только на то, что ею приобретено самой.

– В каждую машину вы вкладываете свой опыт, – вяло возразил Меньковский, – и без него она мертва. Честно говоря, мне уже опротивел этот спор. Ничего сверхъестественного ваши машины сделать не могут.

– Вульгарная философия двадцатого столетия! – загремел Бренер. – Если хотите, я завтра создам расу размножающихся автоматов, передающих свой опыт потомкам, и тогда посмотрим, на что они будут способны! Могу держать пари, что меньше чем за год они пройдут путь, на который человечеству понадобилось двести веков, а еще через год мы с вами будем краснеть, когда нас будут называть людьми.

– Пари? – переспросил Меньковский. – Я хочу держать пари, и, когда вы его проиграете, вы должны будете публично покаяться в своей ереси.

– Пора спать, – сказал робот, невозмутимо выключая свет.

Меньковский спустился к морю. «Не нужно было пить столько Стимулятора», – подумал он, снимая одежду.

Холодная вода быстро сняла возбуждение. Одеваясь, он уже думал о том, какая удивительная наука генетика и какие чудесные люди ею занимаются.

– Все-таки самое замечательное в этом мире то, что мы не автоматы, – сказал он вслух и засмеялся.

Меньковский еще раз прочел текст и положил голубой листок на стол.

Ничего не скажешь, перевод сделан великолепно. Задача была необычайно трудной: перевести на современный язык