Читать книгу - "Файл ТМ - Николай Грошев"

В общем, приступы подобного рода порой случались. И я не слишком понимал почему. К примеру, Конь — с ним такое тоже происходило, но лишь первые пару лет после окончания службы…, наверное, я просто скучал по своей прежней работе…, не знаю. Вот Конь, как-то признался мне, не смог он смириться с тем, что мы творили на службе. Чувством вины мучался. Не только за те операции, где и мне и даже Лексу не по себе становилось. Конь часто видел сон, где как в калейдоскопе, сменяя друг друга, появлялись окровавленные лица всех, кого он убил за пять лет боевой службы. Он сам рассказал про него. И про другие свои кошмары. Ни жене, ни детям, ни друзьям с гражданки он такого рассказать не мог, а выговориться хотелось. Коню тогда вроде бы полегчало, хоть я и не смог в должной мере ему посочувствовать.

Дело в том, что я никогда не видел «кровавых мальчиков». Только однажды мне приснился убитый мной человек — он был самым первым лично моим трупом. Тогда я переживал почти неделю, а потом, даже будучи всей душой, против какого-либо задания, я никогда не видел снов в кровавом соусе. Меня не мучила совесть. Убивали мои руки, но истинные виновники сидели в штабе — на их совести ненужная кровь, я лишь инструмент. Может, поэтому никаких угрызений совести я не испытывал, я просто делал свою работу. И скучал по ней. Словно волк, впервые попробовавший кровь, я уже не мог жить без её сладковатого привкуса на губах…, вот так. Наверное, так. Я не знаю. Мучило меня всегда лишь одно — я хотел вернуться к старой работе, но не желал возвращаться в строй. Этакий внутренний конфликт души. Не люблю я, когда мною командуют.

Детки окружили старика, начавшего приходить в себя. Вряд ли он понимал слова своих обидчиков, сыпавших оскорблениями и насмешками. Старик тряс головой, а мутный взгляд явно «плыл». Лоб мужику рассекло хорошо, так что ударом головёнку ему могло стряхнуть весьма сильно. Я не показывался, борясь с собой, наблюдая и размышляя, стоит ли влезать в это дело или нет. И я совсем не пожалел, что ждал так долго. Как оказалось, в старике порох ещё остался. Наверное, именно тогда я преисполнился симпатией к нему, что и сыграло не малую роль в моём будущем.

Ребятки перешли от слов к рукоприкладству. Вряд ли они собирались бить старика по-взрослому — щенки просто развлекались, обнаружив подходящую жертву. Безобидный старик им вполне подходил. Легонько подпинывая старика по разным частям тела (почки, руки, ноги, живот — цель в таких случаях всегда простая как морковка, вызвать боль и стоны жертвы, желательно с мольбами отпустить, оставить в покое), каждый удар, сопровождая громким счастливым смехом. Люди разные, одни улыбаются, видя небо, раскрашенное самой природой в причудливые необыкновенно красивые цвета, а есть и другие. Им для улыбки нужен серый асфальт, можно паркет или даже ламинат, раскрашенный алыми разводами крови, густо приправленный стонами боли, мольбами о пощаде. Разные люди просто бывают вот и всё.

Старик сидел, почти не реагируя, видимо, ещё не очнулся. С минуту его колошматили можно сказать шутливо, а потом приложили уже жёстче. В солнечное сплетение попал острый носок ботинка, и старик вскрикнул, схватившись за живот. Его опрокинули на спину, ударом ноги. Разбили губы. Само по себе не опасно и особых умений не требует, но боль от такой «травмы» вполне приличная, особенно для старика. Только вот детки напоролись не на ту жертву, какую искали. Так вот и получаются спонтанные зверские убийства. Ищут безответную куклу, блюдущую букву закона (не Федерации, в те времена закон был другой, если бы, в России моей юности, Гражданин поступил с напавшим на него грабителем согласно законам Федерации, Гражданина посадили бы за решётку, за превышение пределов необходимой самообороны) и слабую в коленках. Находят, на глаз определяя, что из себя представляет человек, а он вдруг оказывается не овцой, а крепким вздорным бычком и пытается дать отпор. Как итог — людей перекрывает бешенством и лёгкое развлечение с издевательствами и не сильным членовредительством мгновенно оборачивается чудовищным по своей жестокости убийством.

Старик упал, тут же приподнялся и, что было сил, лягнул ближайшего обидчика. Попал каблуком в мягкое место, что размещается у всех двуногих точно промеж ног.

Несчастный бедолага в кожаном барахлишке, за место ухватился двумя руками сразу, глаза выпучил и с тихим-тихим стоном свалился рядом со своей жертвой. Миг вся компания была неподвижна. А потом старика начали бить. Жёстко, не контролируя сил, ногами и не глядя, куда бьют. Старик свернулся клубком и постарался закрыться не только руками, но и коленками тоже. Если бы я не вмешался, шансы, что старик выживет, были очень малы. А вот шанс, что через пару дней тут найдут окровавленный изломанный труп, был почти сто процентный. Надо было спасать мужика. Не ударь он, своего обидчика, я может, и не влез бы в это дело. Щенки нарисовали бы старику пару фингалов — максимум, да и свалили бы. А теперь ситуация изменилась, теперь, если их не остановить минимум изуродуют.

Я выскользнул на дорожку, почти как призрак. Ну, бесшумно точно. Стал посередине и широко улыбаясь, громко произнёс:

— Добрый вечер!

Избиение не прекратилось, но кто-то из них бросил мне неприличную просьбу, пойти на неприличный орган, который в анатомическом атласе называется несколько иначе, чем в языке, коим воспользовались молодые люди. На меня они даже не посмотрели. Меня это как-то задело. Такое некультурное пренебрежение к моей персоне, было почти как пощёчина.

— Я не понял! Вы что сявки, угла попутали? К ноге черти тухлые!

Вот тут с парнями случился столбняк. Натурально застыли. Вероятно, они даже не сразу поверили, что слышали именно такие слова. Почти синхронно, все четверо медленно выпрямились и так же медленно повернулись в мою сторону. Причём сначала повернули головы, а вслед за ними начали разворачиваться тела парней. Пятый тут не в счёт — он, если и слышал мою наглую речь, отреагировать адекватно, был не в состоянии, так и лежал на земле, тиская отбитое место, да тихо постанывая. Не слабо старик ему врезал — вот так и получаются импотенты из абсолютно здоровых молодых людей. Да, вот так, один трагический несчастный случай и всё — девочкам больше не друг…, судьба, всё ж таки злодейка.

Четверо молодых хулиганов теперь предо мной стояли анфас, и я сумел убедиться, что в десант их всё-таки вряд ли бы пустили. Первое впечатление оказалось обманчиво. Мускулистые, крепкие, не удивился бы, если бы у них было здоровье класса «А», но вот со здоровьем умственным, дела обстояли гораздо хуже.

Физиономии полны удивления и гнева. Глаза пустые, стеклянные. Признаться, я тогда впервые в жизни сумел увидеть собственное отражение в человеческих глазах. Не знаю, правильно ли я оценил их умственный потенциал, но казались они абсолютными дебилами. Такое иногда случается с людьми, увлекающимися курением травки, проколкой вен шприцами, наполненными разной химически незаконной дрянью и с людьми активно нюхающими симпатичный белый порошечек, тоже не стиральный. Вполне возможно, что они принадлежали к такой категории людей и в тот момент просто были под кайфом, но точно не скажу.

Ребятки меня увидели. Рассмотрели. Неуверенно огляделись по сторонам. Похоже, они не могли поверить, что я один. Меня это позабавило — видать, они были очень уверены в себе.