Читать книгу - "Страна Беловодье - Марик Лернер"

— Дороги надо знать!

То есть запросто, если не врет, отметил. Сказка ложь, да в ней намек, так? Чего же там еще такого присутствовало полезного? Нюхом клады чует и любит прохожих заморочить и обокрасть в качестве развлечения. Неужели натурально где-то в роще сокровища немалые лежат? Да ну, даже думать не стоит. Не в том положении, чтобы мечтать справиться с огромным зверюгой. Да и нечестно было бы отплатить коварством, ведь ничего неприятного не сделал Баюн, напротив. Пока, по крайней мере.

— Но уж про богатства земли здешней наверняка в курсе, — сказал Данила. — Укажешь, коль пожелаешь. Может, и баб где зачарованных держишь целую толпу.

Ягуар запыхтел, смеясь.

— С властью, конечно, сложнее, обмозговать требуется, однако полагаю, найдутся варианты. Нанять войско за счет подаренного клада, как-то сделать, чтобы за любимого княжеского сына принимали, или подсказать, как от прежнего избавиться тихо. Наверняка способов еще целая куча. Да! — озвучил только что пришедшую мысль. — Бессмертие.

— Никто обладающий телом не вечен.

А это занятное уточнение. Разум без тела? Он все-таки не отрицает богов, но как они будут воздействовать на мир, будучи бесплотными?

— И ничто. Даже камень превращается в пыль, а горы исчезают со временем, стираясь. Потому такие желания не имеют решения. Проще идиота сразу убить, чтобы не морочил голову несбыточным.

— Продлить жизнь на сотни лет.

— И мучаться от множества болезней, мечтая об избавлении от боли…

— Тогда оставаться молодым до смерти, отращивая утерянные части тела.

— Уже лучше. Столетиями оставаться двадцатилетним. Но вот мозг новый не вырастишь в черепе. Он прежний, и постепенно теряешь способность учиться. То есть возможно, но много тяжелее. Люди после сорока редко принимают перемены, иногда прямо отвергая из боязни или отрицательно относясь к любым изменениям вокруг. Приспособиться к новым законам, правилам или поведению труднее всего пожилым. И дело здесь явно не в дряхлости. Это в голове сидит.

— Все дело в воспитании. Если тебе с детства объясняли про княжеский долг — станешь думать так, а проживая с младенчества в монастыре — совсем иначе. Значит, есть шанс воспитать вечного ребенка. Любознательного и вечно играющего. Он и в пожилом возрасте сможет учиться.

— Хорошая теория. Я, правда, не знаю, как ее воплотить, но ты оригинален. Вряд ли правда кто попросит превратить его в отрока навсегда. Как вариант забавно. Такого мне еще не говорили. Кредариадвос проделала хорошую работу, — жмурясь от удовольствия, сказал Баюн. — Все же не вполне дурень.

— А можно узнать, о чем речь? — насторожившись, спросил Данила.

— Дети у твоих родителей помирали во младенчестве, было?

— Да.

— А ты не только здоровый, а еще и умница, нарадоваться не могли, так?

— Да… — Про Богдана он не знает, значит, вовсе не всесилен и всезнающ. Это очень важно.

— Вот вернешься домой — спроси, кого просила и чем платила.

То есть назвавшая младшего сына «богом данный» и не пропускающая ни одной службы в церкви Ефросинья Никитична не так уж безгрешна? Духов леса просила о помощи? Стоило уехать из дома, чтобы выяснить такие занятные подробности.

— Спасибо.

— За что? — удивился Кот.

— За подсказку.

— Признательность — это хорошо. Никогда не забывай кланяться. Чем ниже шея, тем сложнее на ней усидеть.

— Забавная шутка. Никогда раньше не слышал.

— Имуги шутит гораздо неприятнее, так что цени.

— А можно…

— Все можно, но не все нужно. Это его дело, а не наше. Чужая компетенция, если тебе говорит нечто это слово.

— Да, я знаю, что оно означает.

— Тогда в награду еще один намек. Про царя Мидаса вспомни.

— Тот получил просимое, но чуть не умер от голода и жажды.

— Браво. Сильно образованный мужик попался. Ну не дуйся, не княжьим или боярским сыном называть. У Имуги помер бы — тот вторично обратившихся убивает сразу, они и рта раскрыть не успевают. Да и за один раз всего одного привечает. Остальных всех кончает. И если нет, то мучаться они станут очень долго. Так что вряд ли еще встретишь своих знакомцев. Хотя, — оживляясь, сказал Баюн, — если подумать, то Мидас — всего лишь притча. Кормить царя могли и слуги. Ну да, мораль же нужна отчетливая, а то не дойдет смысл.

В этот момент он стал жутко похож на отца. Понятно, не внешне, а вот этим желанием найти в хорошо знакомом некий скрытый смысл. Может, поэтому и сын у него не мог воспринимать серьезно попа Федора, привыкнув искать второй смысл в речах и ловить на противоречиях.

— Ты меня отпустишь? — спросил Данила, помолчав. — Или выкуп нужен?

— Даже провожу: все равно с тебя взять нечего. Но сначала поведай, что в мире происходит.

— Я не очень много знаю.

— Ты не представляешь, сколько интересного иногда удается выжать из самого дремучего прохожего молодца. А ты не прост, да и учился чему-то.

Гораздо любопытнее, откуда ягуар из леса может знать про древние греческие легенды. Их в церковных школах не излагают. И сам знаком потому, что у матери с детства книжка имелась. Лучше не спрашивать.

— Давай с самого начала, — потребовал Баюн, — как дошел до жизни такой, чтоб на ладью залезть и из дома уйти.

* * *

Илия выскочил из кузни как по заказу и понесся через двор не хуже жеребца. В нем всегда было много силы и энергии, физически не мог долго стоять на месте или заниматься чем-то, требующим терпения. Увидев Данилу, споткнулся на ходу и свернул навстречу.

— Что-то случилось? — спросил встревоженно.

Прекрасно знает, в этот час молодой хозяин, если не занят чем важным, обычно сидит у себя в мастерской. Другого бы подобное обращение взбесило — не холопье дело задавать вопросы своему владельцу. Впрочем, Илия знал: по шее не получит. Сверстники, росли они вместе и долго были товарищами. Почти настоящими. Потому что хотя различие не подчеркивались специально, каждый знает, где проходит граница. Раб — это одно, свободный — иное. И хотя хозяева Илие попались на редкость удачные, много не требовавшие и без веской причины не наказывающие, он сызмальства привык к такому порядку вещей и даже в играх не пытался верховодить.

— Все нормально. Тит там? — Данила кивнул на кузницу.

— Где же ему еще быть.

— Ну ступай.

И холоп стремительно унесся, забыв о былой тревоге. Раз сказано все хорошо, выходит, так и есть. Илия не любил нервничать и задумываться. Точнее, не умел. Жить так, безусловно, много проще и легче. Дали команду — поскакал за скотиной убирать или еще чего тащить и катить. А нет приказа — будет смотреть на букашек, ползающих в траве, пока не надоест. И он не ленивый. Когда важно — умеет работать не хуже других. Характер такой.