Читать книгу - "У звезд холодные пальцы - Ариадна Борисова"

В какое бы время года ни явилось на свет дитя, незримые лучи за его спиной взмывают кверху в Месяце рождения – вот почему счет человеческому бытию ведется по прожитым веснам. День весеннего равноденствия дарит триединой душе связь с небом. До конца своего срока на Орто человек с солнечными поводьями может рассчитывать на помощь богов.

Вершина Нового года – Новой весны – празднуется в день самого долгого солнца, что в середине Месяца белых ночей. В этот день открываются двери миров. Боги, спустившись до пешего неба, прислушиваются к просьбам смертных, и все сущее славит Белого Творца.

Накануне праздника жрецы окурили поляны Тусулгэ дымом растений, изгоняющих бесов. Украсили березовые рощи волосяным вервием с дарами добрым духам, окружили алас священным кольцом. С появлением юной луны Сандал окропил маслом комель Ал-Кудук – Матери Листвени – и попросил у великого древа удачи для большой благодарственной молитвы. Готовясь к торжеству, он ел в последнее время скудно, пил лишь ледовую воду и ни с кем не разговаривал. Посредник между мирами должен быть чист духом и телом. Лишь под утро перед праздничной церемонией выпил чашку свежих сливок для придания бодрости телу.

И вот по горам веселым топотком промчались звуки многоступенчатого бубна высокого неба – праздничного табыка. Под ликующий бой и грохот Тусулгэ начала наводняться народом. По Большой Реке приплыли плоты и лодки гостей. Всюду слышались приветствия знакомых, не видевших друг друга долгую зиму:

– Есть новости?

– Есть!

Главный жрец встал в середине аласа у трех коновязей, повернул лицо к востоку. Три лошадиных головы выступали в навершии среднего столба. Они означали восход, зенит и закат. Второй столб наблюдал за происходящим в сторонах света восемью зоркими глазами четырехглавого Эксэкю. Третий, в виде чорона, замыкал коновязный Круг. Как на любой кумысной чаше, на этом чороне были вырезаны трехпоясные узоры. Рисунчатые полосы имели собственные имена: широкие и тонкие – Земная сила, ломаные линии – Урасы, треугольники – Сущее с плодами. Такой же кубок, новый и полный кумыса, желтел в руках Сандала. За правым его плечом костоправ Абрыр держал наготове священный ковш с тремя прорехами. Слева травник Отосут приподнял над собой белый дэйбир. Дальше в два ряда выстроились по росту остальные озаренные с чоронами меньшей величины и дети в светлых одеждах.

Чудесно прозрачно текущее время равновесия между белой ночью и солнечным утром! Гибкие мгновенья можно сжать, как кустик ягеля в горсти. Или, наоборот, расправить и удлинить… Разговоры примолкли. Легкий ветерок Тусулгэ перестал бренчать колокольцами на дохах жрецов. Стало тихо-тихо. Так тихо, что замер воздух.

Но неожиданно послышался свист северного ветра! Глумливый и шумный, он закружил у трех коновязей мутным смерчем, повертелся и схлынул, оставив на главном столбе черную птицу.

– Ворона! – охнули, зашевелились люди.

Покрутив лоснящейся головкой, мерзкая вещунья на всю поляну проорала: «Каг-р, кар-ра, кар-р!» Из тяжелого чорона Сандала прежде времени выплеснулись капли кумыса. Словно студеная зыбь прокатилась по дрогнувшей левой толпе женщин, тревожным шепотом – по правой мужской. Недобрую примету явила носительница темных сил!

Нарушив равновесие, злодейка снялась с коновязи, сделала над аласом зловещий круг и унеслась за рощу. Но тут на востоке показался первый светец, и все облегченно вздохнули – никакой вороне не отменить праздничного восхода! Вслед за тем вспыхнули, окрасили небо румянцем лучистые вестники и выглянул краешек малинового диска. Осязаемое время отчетливо ускорило нежные шаги мгновений. И то ли земля вокруг себя обернулась, то ли боги запустили вращаться в небе вселенский ытык – выплыло вызревшее солнце вершины года. Огромное, лучезарно-огненное, ослепительно-белое, оно было как… с чем бы сравнить? Как солнце! Ибо ничто не сравнится с ним, самым лучезарным и ослепительным.

Солнце отразилось в засиявших глазах людей, разгорелось в гривнах и серьгах, блеснуло в каждом кумысном кубке.

Передав Абрыру чорон, Сандал зачерпнул кумыс дырчатым ковшом и брызнул во все восемь краев Орто – оросил землю живительным соком, как человек-мужчина орошает женщину во имя рождения новой жизни. Махалка, замелькавшая в руке Отосута, нагнала ветер аласа, чтобы щедрые брызги унеслись далеко.