Читать книгу - "Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО - Владислав Морозов"

– Нашел по кому сохнуть, – сказал как-то Башмакову грубый ефрейтор Леха Кузин. – Все равно она тебе никогда не даст, и вообще эта твоя Констанция Бонасье, поди, в здешней госбезопасности служит. Зихерхайст Динст, Эс Дэ. Только и ждет, когда ты ей начнешь про нашу бригаду что-нибудь интересное рассказывать, чтобы сразу тащить тебя в местное ЧК…

– И не говори, – вздыхал Виталий, после чего неизменно посылал Леху в известном направлении, присовокупив слегка переделанную строчку из народной частушки «Не ходите, девки, замуж за Алеху Кузина, у Алехи Кузина большая кукурузина!». Кузин на такие издевки не реагировал, поскольку уже давно убедился, что с фамилией ему по жизни не сильно повезло (хотя это еще как посмотреть, особенно если вспомнить, как дразнили того же Башмакова в детском саду и школе – и «Сапогом», и «Валенком», и «Тапком»)…

В общем, разведывательный батальон, гремя сапогами и навьюченным на себя смертоносным железом, в очередной раз выбежал по тревоге на плац и построился. Потом последовал приказ разобраться по ротам, а потом распоряжение командирам рот – разойтись для получения боевых задач.

Они перестроились поротно и потопали в сторону учебного корпуса, где рота разделилась уже по взводам и разошлась по классам.

Их первым взводом командовал лейтенант с фамилией из недавно шедшего в кино по всему СССР фильма «В зоне особого внимания» – Тарасов. Правда, когда при нем поминали всуе сей «киношедевр», лейтенант морщился, как от чего-то кислого, тихо шипел и рассказывал, что с недавних пор этот фильм крутят в Рязанском воздушно-десантном (куда, как известно, конкурс похлеще, чем в МГИМО) абитуриентам перед началом экзаменов. А после просмотра товарищи офицеры включают свет и спрашивают: «Ну, хотите научиться так же?»

Сопляки, естественно, с энтузиазмом отвечают: «Да, конечно, хотим, даже очень!»

На что им, криво ухмыляясь, отвечают: «Тогда валите на «Мосфильм», мудаки, в ВДВ такой фигней не страдают! Мы здесь серьезным вещам учим!»

Правда это или нет, солдаты не знали, но все-таки были склонны верить взводному.

Вообще вокруг лейтенанта Бориса Тарасова был некий героический ореол – он был небольшого роста, молодой и загорелый, но с ухватками уже повоевавшего человека. Когда он разговаривал с другими офицерами, до Башмакова и других солдат долетали обрывки фраз и непонятных слов, типа «103-я воздушно-десантная», «Кабул», «Баграм», «Саланг», «Шахджой», «шурави» и т. д. и т. п. Про Афган ходило много слухов (сам Башмаков еще перед уходом в армию видел на кладбище в родном Свердловске пару свежих могил с поставленными явно за казенный счет довольно дорогими надгробиями – одному из покойных было 19 с небольшим, а другому 20 лет), хотя в телевизоре упорно показывали исключительно митинги, субботники и совместные футбольные матчи между советскими и афганскими солдатами, а о том, что там может быть что-то вроде войны, не говорилось вообще ни слова.

А однажды, на 23 февраля, когда Тарасов показывал капитану Куроптеву какой-то свой фотоальбом, Башмаков через плечо капитана успел рассмотреть пару страниц этого самого альбома. Запомнилось несколько фото – стоящая в капонире «АСУ-85», возле нее несколько человек в маскхалатах и панамах, включая Тарасова, позади них виден садящийся на фоне каких-то гор «Ан-12» и стоящие рядком «МиГ-21»; Тарасов в бушлате и ушанке на фоне «БРДМ-2» с какими-то усатыми, обмундированными в непонятную форму военными; и наконец – улыбающийся Тарасов, почему-то переодетый в местные гражданские штаны, безрукавку и головной убор вроде чалмы, но с оружием и патронташем на груди, в центре группы таких же вооруженных людей, одетых как местные дехкане (или басмачи?), но с типично славянскими харями. Что именно было на тех фотках изображено, Башмаков, естественно, уточнять не стал, а сам Тарасов рассказывал о себе и прошлой службе крайне мало и невнятно. Поговаривали, что он в первой волне высаживался в Кабуле, потом был в Баграме и где-то еще, провел на войне больше года, а потом по какой-то причине был переведен сюда. А еще он имел медаль «За отвагу», которую ему здесь категорически не рекомендовали носить из соображений секретности, и, кроме того, Тарасов был одним из немногих неженатых офицеров в бригаде. Считалось, что в училище он это дело не успел, а потом, да еще и на войне, ему было явно не до того…

Положив автоматы на столы, бойцы взвода расселись по местам и принялись поедать взводного взглядами.

– Так, – сказал Тарасов хмуро. – Больных, «губарей» и прочих отсутствующих нет?

– Никак нет! – отозвался Гена Шевелев, который был у них замкомвзвода.

– Тогда разобраться по тройкам, – приказал взводный.

В классе последовало некоторое оживление, пока все рассаживались по-новому. Действия парами и тройками были одной из «фишек» бригады, принимая во внимание ее разведывательно-диверсионную специфику. На случай чего они даже отрабатывали проникновение на территорию ФРГ мелкими группами и в «гражданке». Кстати, Башмаков был в одной тройке с Шевелевым и Кузиным. Правда, основные тренировки в бригаде обычно проводились все-таки в составе взводов или отделений.

– Так, – сказал Тарасов, осматривая свое воинство. – Хорошо. Надеюсь, все вполне осознают, что именно нам предстоит?

– Так точно, – ответил нестройный хор голосов из-за парт.

– Конечно, не факт, что поначалу мы будем высаживаться именно тройками, – уточнил Тарасов. – Вполне возможны действия в составе роты, взвода, отделения или группы. Но нам надлежит быть готовыми буквально ко всему.

– Так мы же, товарищ лейтенант, до этого все больше как раз в составе взвода или отделения тренировались, – высказался за всех Шевелев.

– Вот и замечательно. Подготовка у вас вполне всесторонняя, а значит, вполне сможете по месту ориентироваться, в том числе и полностью автономно.

– Это как? – спросил всегда не вполне понимающий с первого раза сложные русские слова младший сержант Гаджикасимов.

– Автономно, – пояснил взводный, – это когда связи нет вообще и у вас есть только конкретный приказ, а командиров, кроме старшего группы или тройки, вокруг нет. Понятно говорю?

– Так точно, – ответил вроде бы понявший со второго раза Гаджикасимов.

В этот момент в класс без стука вошел ротный, капитан Нагорный. Все немедленно вскочили, но он со словами «вольно, вольно, орлы», подошел к Тарасову, отдал ему какие-то бумаги и карту, после чего удалился. Взвод вопросительно смотрел на закрывшуюся за ним дверь, пока взводный разглядывал бумаги и принесенную карту.

– Так, – сказал наконец Тарасов. – Все ясно, это неправильные пчелы, и мед они тоже делают неправильный…

Взвод замер, переваривая эту цитату из Винни-Пуха и ничего не понимая.

– Это вы в каком смысле, товарищ лейтенант? – осторожно высказал тревожившую всех мысль сержант Портнов. – Что-то случилось?

– Да это я так, сержант, мыслю вслух, – ответил Тарасов и добавил: – Штабные, как обычно, торопятся. Вот только сами не знают куда… – И тут же спросил: – У командиров троек карты с собой?