Читать книгу - "Боевой космос - Йен Дуглас"

И голоса… Нечто подобное происходило и со всеми голосами, звучащими в комнате. Гарроуэй больше не различал реальные голоса и голоса в своей голове. Слух обострился до предела, но слова и предложения, казалось, сплетались в несвязное, но все же значащее целое. Фоном всего этого была… музыка? Не совсем. Нечто вроде ритмичной пульсации или трепета, только глубже, некая внутренняя, хотя и неоформившаяся музыка.

Это было интересно. Несколько пар занимались любовью на круглом диване, стоявшем у стены затонувшей комнаты. Глядя на них, Гарроуэй начал физически чувствовать то, что испытывали они… прикосновения и ласки, теплые, влажные, скользящие движения. Он понял, что шлемы каким-то образом давали возможность всем находящимся в комнате разделять всепоглощающий обобщенный чувственный образ эмоций и ощущений.

Коктейль обостренных ощущений также возымел на него явный физиологический эффект. Гарроуэй ощутил знакомое напряжение в паху и непреодолимое желание.

Кроме того, его чувства странно смешивались, сливаясь друг с другом, трансформируясь. Отвернувшись от любовников, нарочно, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, он пробовал подключиться к своему имплантату и загрузить в него происходящее, но не смог получить доступ к системе. В этот момент Гарроуэй по-настоящему встревожился.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — услышал он свой голос, доносящийся словно откуда-то издалека.

«Что за проблемы, дедуля? — перед ним, на расстоянии вытянутой руки, парила женщина. Как она тут очутилась? — Не врубаешься? Голова не болит?» Ее чувственный голос лился прямо в его сознание.

Гарроуэй не знал, в чем дело, в шарике или шлеме — или в них обоих, — но почувствовал как будто слияние всех своих ощущений. Он видел звук, слышал цвет, чувствовал на вкус прикосновение ног к невидимому полу и формы к коже. Речь обвивала его, ласкала как живое существо, а не просто звук.

«Твой заг сказал, что ты телесно побывал на другой планете, — продолжал женский голос в его сознании. — Как там на самом деле?»

Забавнее всего, что этот обращающийся к нему голос, выделяясь среди других, одновременно как бы сливался со всеми другим голосами во всех прочих разговорах. Словно это был и голос отдельного человека, и голос толпы.

— Что значит… «заг»?

— Ты знаешь — «загрузка»! Из твоего имплантата.

Женщина смотрела на него сияющими, как сине-белые звезды, глазами. Кто она? Не Теган… Другая, ее он прежде не видел. Он почувствовал ее руку на своем плече. Она прекрасна, божественное творение лучезарного света.

— И как? Что скажешь? Ты действительно был на другой планете?

— М-м… да. На Иштаре.

— Иштар… неужели? Какое совпадение! Я тоже! — Перед мысленным взором Гарроуэя промелькнули Иштар, с огромным, вспухшим Мардуком в зеленом небе; туземцы, похожие на бесхвостых, прямоходящих ящериц с огромными золотистыми глазами; ступенчатые пирамиды Нового Шумера, странно напоминающие постройки древних майя в Центральной Америке; неясные очертания устрашающего кургана, названного Кракатау; клаустрофобическая теснота необъятных городов, состоящих из хижин с грязными стенами; черно-фиолетовые джунгли.

— Подождите. Как это — и вы там были? — Эта светящаяся женщина — не морпех, не ученая. Ее не было ни на борту «Жюля Верна», ни на других кораблях, возвратившихся с Иштара, начиная с первой миссии, открывшей планету тридцать лет назад.

— Конечно, нет! В имитаторе, понял? Большинство здесь совершали полет к Эпсилону Эридана прямо на прошлой неделе!

— А, имитатор… — Что ж, понятно. С помощью хорошего программного обеспечения, искусственного интеллекта и приличных сенсорных данных выбранного объекта, напрямую загруженных в мозговой имплантат, можно почти по-настоящему побывать на дне океана, прогуляться по марсианским пустыням или исследовать джунгли далекого Иштара.

— Ну да, — отозвалась женщина. Казалось, она рассердилась. — Слушай, зачем лететь на самом деле? Нужно так много времени. В нумнуме намного лучше. Зачем посылать массу? Пошлите одну лишь информацию, правда?

Он сообразил, что нумнум — искаженный ноумен. Шлем, очевидно, позволял каждому не только читать чужие мысли, но и переживать эмоции и ощущения других людей.

Женщина, видимо, уловила его удивление.

— Разве твои армейские боссы не кормят тебя нумеруемом? — спросила она.

— Нет… не армия… — Он не мог сформулировать. Трудно говорить. — Морская пехота…

— Одно и то же, — пожала плечами она.

— Нет, черт возьми, нет. Это важно. Морская пехота.

Что они с ним делают? Подняв руки, он нащупал шлем и снял его.

Буйство фальшивых цветов и ощущений тотчас схлынуло. Светящаяся красотка превратилась в обыкновенную женщину, немного располневшую и обрюзгшую, несмотря на несколько десятилетий усиленной анагатической нанотерапии. На ней были лишь сандалии, драгоценности и серебряный шлем. Без световых спецэффектов Гарроуэй мог хорошо ее разглядеть, и хотя видны были только губы и волосы, он решил, что под шлемом она отнюдь не красавица. Впрочем, такой она ему нравилась даже больше.

Но незнакомка уже отвернулась, потеряв к нему интерес.

Где его друзья? Забавно. Он думал, что они все еще рядом с ним, но их уже поглотила толпа.

Гарроуэй надел шлем, надеясь найти своих. Его снова поразил взрыв цветов и мыслей, но теперь он смог совладать с ним и вычислить, где остальные.

«Тебе говорю, ползи отсюда! Прочь!» Чьи это мысли? Анны? Похоже. Он пробовал найти ее в толпе.

А! Вот она — в парадной форме идет по комнате в сопровождении нескольких мужчин и женщин в шлемах.

— И кто тебя суда пригласил, крошка? — произнес один из мужчин. Разговор приобретал явно неприятный оборот.

— Эй, я уже сказала, отвали! — громко произнесла Анна. — Я не хочу неприятностей.

— У тебя уже неприятности, дамочка, — сказала ей одна из женщин. — Мы не любим, когда тут шастают такие.

— Эй, эй! — подал голос Гарроуэй, пробираясь сквозь небольшую толпу, собравшуюся вокруг Анны. — Что, черт возьми, все это значит?

Раздражительный мужчина в украшенном серебром и золотом шлеме, напоминающем голову дракона, повернулся, уставив на них забрало.

— Эта маленькая латина думала, что сможет незаметно пробраться на нашу вечеринку. Кто ты такой, черт тебя возьми?

— Я — американский морпех, как и она. И я точно знаю, что она никакая не латина.

— Ее заг утверждает, что ее фамилия Гарсия, — сказала женщина. — Латиноамериканка?

— И что? Моя фамилия Эстебан, — произнес Гарроуэй. — И я родился в Соноре. У вас с этим проблемы?

— Да, у нас проблемы. Вы, детки, сеете смуту. Вы — революционеры и нарушители спокойствия, каждый из вас! — Женщина потянулась вперед и вцепилась Анне в лацканы мундира.