Читать книгу - "Пришлые - Юлия Михалева"

огня. Она вытянула передние лапы и положила на них большую голову. В её чёрной шерсти виднелись белые волоски – неужели собаки тоже седеют?

– Джерри, – шепотом позвал Ясь.

Зверюга насторожилась. Шевельнула ушами, подняла голову. Глянула на Яся. Глаза у неё не только злые, но и умные.

Ясь, сам не зная зачем, протянул руку – длинный нос сморщился. Псина низко утробно зарычала, обнажив огромные длинные зубы.

– Фу, Джерри. Свои, – откликнулся, не отрываясь от бумаг, Дмитрий. – Гладь, если хочешь. Не укусит.

Не то, чтобы Ясь желал сделать это. Совсем наоборот: зверюга отчаянно пугала. Но отчего-то не хотелось, чтобы Дмитрий понял, что Ясь так её боится. Он отважился снова протянуть к ней руку и на сей раз коснулся кончиками пальцев жёсткой шерсти. Собака громко вздохнула – совсем как человек. Открыла огромную пасть в зевке – Ясь аж поёжился – и снова уложила голову на лапы. Как и все остальные она, похоже, тоже решила больше не замечать Яся.

Глава 5. Отставшая гнилянка

Ничто не должно было помешать Ясю вовремя попасть на лесоповал. Мать намного заранее подняла его, накормила и выпроводила. Точнее, сама едва ли не за руку потащила, как будто он снова был ребёнком, и она вела его в сад.

– Проводишь меня до пекарни, – сказала она, как будто в такое лестное для Яся объяснение можно поверить. – А потом пойдёшь потихоньку. Хорошо, когда не спешишь, не опаздываешь – тогда дорога в удовольствие. А если настроение хорошее, то и работа в радость.

Вот так. Как с младенцем. Уговаривала. Ясь не спорил: бессмысленно, как и с отцом. Переубедить они друг друга не могли с тех самых пор, как он научился ходить и бормотать первые слова. Слишком много в голове его водилось лишних вопросов. А если задавать их, то отец обычно снисходительно отвечал: «Ты просто ещё слишком мал. Вырастешь, сам всё поймёшь». А мать часто злилась: «Потому что я так сказала!»

И Ясь давно понял, что безопаснее вслух ни о чём не спрашивать. Не всегда удавалось. А так как его реплики встречали недоумение не только дома, он давно решил считать, что просто на самом деле не понимает вещей, которые ясны и однозначны абсолютно для всех. Никто ведь, кроме него, не страдает, например, от мысли – почему надо каждый день всю жизнь вкалывать там, куда распределили ещё в детстве? Все воспринимают порядок вещей как данность. А у Яся просто изъян такой, один из многих – придумывать лишнее, только бы не работать. Не зря ведь все вокруг говорят, что он ни на что не годен. Так и есть.

Об этом Ясь и напоминал себе, расставшись с матерью у входа в пекарню и уныло бредя к воротам. День ещё и начаться не успел толком: небо подёрнуто буроватой дымкой.

У ворот дежурил новый знакомый Захар.

– Здорово. А Вола куда сегодня направили?

Он что, решил, что они работают вместе?

– К старшему пойдёт, – не соврал Ясь.

Пригорок, как и всегда с утра, был особенно крут. Ноги еле несли по нему наверх. Ясь пытался посчитать, который теперь день? Каждый седьмой по счёту – свободный: в такой все идут с утра не на работу, а к помощницам Главного, а потом по амбарам да сараям, где по их указаниям выдают заработанные припасы. После хозяйки с младшими детьми идут на базар, чтобы обменять что-то по надобности, а хозяева со старшими мастерят что-нибудь по дому. А после все отдыхают – иногда даже поют, играют на дудочках и барабанах, а некоторые и пляшут прямо на улице. Весело! И можно пить брагу – но это уже только в горянках. И тут главное, когда кровь разогреется, не буянить. А то придут Вол с Захаром и уведут в каменный мешок.

Но сегодня день точно не седьмой.

Преодолев пригорок, Ясь утёр не слишком-то и вспотевший лоб. А не заглянуть ли для начала в лес? Вот и мать же сказала: если настроение хорошее – то и работа в радость. Правда, поредели за последние дни тайники, но всё равно есть ещё места, где можно вынуть из-под земли бутыль-другую. Оглядевшись по сторонам – не спешит ли кто в сторону лесоповала – и заметив людей у ворот, Ясь, пригнувшись, побежал к деревьям. А там, отойдя немного и уже расправившись в полный рост, стал искать очередную приметную корягу. Откопал бутыль, приложился с удовольствием раз, другой. Вот бы сейчас ещё самокрутку Вола! И, хоть и стыдно признаться, но и закусить бы тем самым преступным угощением, которым потчевал Дмитрий.

Да и разговоры бы их Ясь послушал. Даже рассказы Вола о службе куда интереснее, чем обсуждение того, как и где держать пилу, и почему у Яся руки растут не оттуда, и не дерево ли он сам, если никак таких простых вещей не понимает?

За спиной хрустнули ветки. Ох! Ясь вздрогнул и обернулся, за миг решая: бросить бутыль и сказать, что нашёл? Жаль – она почти полна. Не решился ещё до того, как увидел, кто его потревожил.

У деревьев стояла девушка. Наверное, ровесница Яся или немного старше. Смуглая, чёрные волосы собраны в высокий хвост на затылке. Чёрные глаза – длинные, огромные, немного раскосые – подведены снизу краской и сверху тоже расходятся длинными стрелками. На левой щеке большой шрам – как будто удар копья. Какая странная мысль: у кого поднялась бы рука ударить такой необычный яркий цветок? Наверное, просто неудачно уронила на себя что-то. Перетянута сплетённым из верёвок поясом, а на шее амулеты с идолами в несколько рядов. Гнилянка.

Фу. Ну, её точно нечего бояться. С чего бы ей Яся сдавать, если она его даже не знает?

– Что ты тут делаешь? – выдохнул он Ясь. – Заблудилась?

Она покачала головой и, приподняв подол длинного, плохо отбеленного грубого платья, показала на свою ногу. Нога как нога: крепкая, стройная. Ступня, обутая в плетёнки из бересты, крупновата.

– И что с ней?

– Упала вон там с пригорка – она махнула рукой – и вывихнула. Идти не могу. Вот наши меня и оставили ждать их, а сами на рынок пошли.

– Одну? В лесу?

Девушка кивнула.

– Как? Холод же по ночам! Да и звери, – сам Ясь никого не видел, кроме кроликов, белок и ежей, но отец встречал и кабанов. А по слухам, вдалеке на севере бродили совсем уж страшные меховые звери. Надо будет спросить о них Дмитрия.

– Да, очень