Читать книгу - "Странник - Михаил Русаков"

была красная, напряженная. Сергей Петрович, в очередной раз протерев перчатки спиртом, стал её ощупывать, уточняя, где больно, а где не очень. Потом спросил у Лизы:

– А зажимы у Вас какие есть?

– Есть пеаны197, бильроты198, кохеры199 и микуличи200.

– А гольстед201 найдётся?

– Гольстед?

Перехватив Лизин удивлённый взгляд, Сергей Петрович пояснил:

– Это вроде Микулича, но без зубов.

– А, есть такие.

– Ну дайте один.

Взяв инструмент, Сергей Петрович стал им зондировать рану, пытаясь понять, где находится плохо дренированная полость. В какой-то момент он почувствовал, что конец зажима куда-то провалился и раскрыл его на сколько смог. Больной вскрикнул, а в рану потёк гной.

– Всё, всё, всё. Мочевой катетер и шприц с перекисью.

Сестра подала резиновый катетер, Сергей Петрович аккуратно взял его конец зажимом и провёл в найденную полость.

– Промывайте.

Лиза набрала в шприц раствор перекиси и ввела его в катетер, конец которого Сергей Петрович продолжал удерживать зажимом. Из раны полился вспененный гной.

– Теперь гипертонический202.

Лиза промыла полость этим раствором, больной зашипел. Сергей Петрович сбросил катетер в специальный тазик.

– Турунду с гипертоническим.

Лиза подала ему длинную салфетку, свёрнутую особым образом, и полила её раствором. Сергей Петрович, всё тем же зажимом, провёл её конец в полость.

– Всё, повязку с гипертоническим и сверху вату.

– А ваты у нас нет.

– Как нет?

– Вместо ваты выдали какой-то мох.

– Мох? Сфагнум? Сфагнум – это хорошо. Вместо ваты положите мох.

А про себя подумал: «Быстро это они организовали».

Пока Лиза накладывала повязку, Сергей Петрович сделал пометки в своём списке.

Следующим был молодой парень с раной на левом бедре. Сергей Петрович показал Лизе, как надо отмачивать присохшую повязку перекисью и, когда её, наконец, удалось снять, выяснилось, что рана уже почти зажила. Велев Лизе сделать повязку с мазью Вишневского, Сергей Петрович написал в своём листе: «Выписка?» и перешёл к следующему раненому.

Когда они закончили перевязывать пациентов из 27-ой палаты, Лиза предложила прерваться на обед. Сергей Петрович не возражал, тем более, что раненым тоже надо было идти обедать. Но прежде чем уйти, уже сняв перчатки и помыв руки, спросил:

– А что с лежачими? Их привозят сюда или мы их перевязываем на месте?

– У нас все лежачие в одной палате, мы их перевязываем на месте. Сегодня мы со Светланой Павловной их уже перевязали.

– Ну и хорошо. Вы ходите на кухню или здесь едите?

– Я приношу из дома. Но, если опять не ухудшится снабжение, то, наверно, с сентября стану питаться здесь.

– Ну тогда я пошёл.

Заглянув в ординаторскую и не обнаружив там свою начальницу, Сергей Петрович отправился на кухню. Светлана Павловна была уже там и рядом с ней было свободное место, на которое он и сел.

– Всем приятного аппетита! Светлана Павловна, скажите, пожалуйста, а какие критерии выписки раненых и перевода в команду выздоравливающих?

– И Вам приятного аппетита. А Вы не могли бы, в неформальной обстановке, обращаться ко мне по имени?

– Мог бы, если Вы мне это разрешите.

– Разрешаю. А по поводу выписки…

Она до самого конца обеда (наваристый борщ со сметаной, котлеты с рисом и компот из свежих яблок) объясняла, кого надо выписывать в строй, а кого переводить в команду выздоравливающих (оказалось, что она официально называется 6-е реабилитационное отделение) и как это оформлять. Когда они закончили с едой и вышли из пищеблока, она спросила:

– А почему такой интерес?

– Да вот, нашёл одного, пожалуй, ему пора к выздоравливающим.

– Да? Покажите мне завтра на перевязке.

– Хорошо.

Вернувшись в отделение, Светлана Павловна зашла в ординаторскую, а Сергей Петрович пошёл в перевязочную. Около неё уже стояло несколько человек. Лиза тоже уже была на месте.

– Заходите, кто первый. Палата и фамилия?

У всех раненых из 29-й палаты повязки оказались пропитаны гноем сине-зелёного цвета. Сергей Петрович, в очередной раз удивил Лизу вопросом, есть ли у неё борная кислота.

– Была где-то. Никто ни разу не спрашивал. Сейчас поищу.

Она минут 5 шарила по шкафам, пока не нашла баночку в ящике стола. Сергей Петрович попросил припудрить порошком раны и им же посыпать турунды и тампоны, смоченные гипертоническим раствором.

А вот у пациентов из 25-й палаты гной оказался с сильным гнилостным запахом и Сергей Петрович попросил раствор марганцовки. После недолгих поисков флакон нашёлся в дальнем углу шкафа. Этим больным он сделал повязки с марганцовкой.

У раненых из других палат раны, в основном, были чистые, а у троих почти зажившие. Только у одного с ампутацией бедра в нижней трети и почти зажившей ампутационной раной были явные признаки гнойника в мягких тканях середины бедра. И дренировать его через рану было явно невозможно.

– Лизавета, мы сможем вскрыть затёк здесь, или это делают в операционной?

– Конечно сможем, сейчас я всё соберу.

Она выглянула в коридор и позвала:

– Ася, помоги нам.

Потом поменяла перчатки на стерильные, быстро накрыла отдельный столик и помогла Сергею Петровичу тоже поменять перчатки. Когда всё было готово, она спросила:

– Четверть или ноль пять?

Сергей Петрович сообразил, что речь идёт о концентрации раствора новокаина и, не задумываясь, ответил:

– Четверть.

Ася, не дожидаясь указаний, взяла с полки флакон, прочитала вслух этикетку:

– Раствор новокаина ноль двадцать пять, – и показала этикетку Сергею Петрович.

Надпись на этикетке была на латинском, тем не менее Сергей Петрович сказал по-русски:

– Новокаин ноль двадцать пять.

Ася открыла флакон и, слив из него немного в тазик203, остальное перелила в стоящую на столике баночку. Тем временем Лиза, взяв на зажим небольшую салфетку и, обмакнув её в широкогорлую банку с раствором йода, которую Ася открыла, как только зашла в перевязочную, несколько раз смазала йодом всё бедро. Потом сбросила салфетку в один тазик, а зажим в другой и подала Сергею Петровичу стерильную пелёнку. Тот развернул её, сложил по-другому и положил на ногу раненого, ограничив место будущего разреза с двух сторон. Лиза подала ещё одну пелёнку, и Сергей Петрович уложил её с двух оставшихся сторон. И скрепил пелёнки между собой цапками204, не цепляя за кожу. Потом взял шприц-пятёрку205, набрал в него раствор новокаина, выбрал самую маленькую иглу из лежащих на столике, одел её на шприц, предупредил больного:

– Уколю, – и стал вводить новокаин внутрикожно, формируя так называемую апельсиновую корочку вдоль линии предполагаемого разреза. Причём каждый последующий укол он делал уже в пределах обезболенной кожи.

Создав апельсиновую корочку вдоль всей длины будущего разреза, он поменял шприц