Читать книгу - "Тулку на испытательном сроке - Вадим Шелудяков"

Несколько иначе поняв возникшую заминку, одна из охранниц поспешила открыть перед матриархом массивную дверь. Благодарно кивнув, Аресса неторопливо вошла в просторный холл. Каково же было её изумление, когда почти сразу из дверей гостиной ей на встречу появился улыбающийся молодой человек, держащий в руках большой, красивый букет свежих цветов. На дрожащего от страха, запуганного пленника он походил не сильнее, чем вооружённый до зубов светлый эльф — на перевязанного розовой ленточкой плюшевого медвежонка.

Аресса застыла, словно громом поражённая, растерянная и дезориентированная: с первых же мгновений столь тщательно продуманный и спланированный разговор пошёл на перекосяк, хотя не сказано ещё даже первое слово! Она непроизвольно сжала зубы, поскольку те слова, с которых она собиралась начать свою речь, сейчас прозвучали бы совершенно неуместно и даже глупо. А юноша всё также улыбаясь и продолжая смотреть ей прямо в глаза, остановился перед ней и протянув букет, произнёс приятным, спокойным голосом:

— Ну здравствуй, Аресса! Вживую ты ещё прекраснее!

В этот миг Аресса переживала одно из самых сильных столкновений с неожиданностью за последние несколько десятилетий своей далеко не самой предсказуемой жизни. Крушение привычной и понятной картины мира повлекло за собой сильнейшую растерянность: она просто не знала, как теперь вести себя в сложившейся обстановке и как прервать затягивающуюся паузу! Требовалось как-то ответить, но как и что?! Растерянность почти мгновенно переросла в обиду на саму себя, что замерла как деревенская простофиля на городской площади, впервые увидев фокусника. Но у могущественной и властной Арессы за века сформировалась только одна допустимая реакция на обиду — злость. А кто тут самый подходящий объект для переадресации негатива? И в тот же миг, неожиданно в первую очередь для самой себя, она резко и грубо рявкнула:

— Ты забываешься, мальчишка! Я тебе не первая встречная человеческая девка, чтобы так себя со мной себя вести! — самопроизвольно сорвавшееся с губ упоминание о гипотетических конкурентках, с которыми наверняка этот красавчик уже не раз кувыркался, пока влюблённая идиотка мечтала об их первой встрече, добавило ещё "несколько градусов" неконтролируемой злости. То, что это всего лишь домыслы — в расчёт не бралось. Так же как и то, что сама она только недавно отпустила на волю своих наложников. Ибо "это другое".

— Я не позволяла тебе обращаться к себе по имени, как к равной. Для тебя я — Повелительница! Заруби себе это на носу и впредь не смей забывать, кто ты, а кто — я! Если не хочешь прямо сейчас отправиться в комнату для наказаний и отведать плетей, которые по тебе уже давно плачут!

Юноша замер, как будто получил по лицу. Улыбка медленно угасла, он отвёл взгляд в сторону. В этот момент в голове Повелительницы царит полнейший хаос из разнонаправленных порывов души, а в венах и артериях свирепствовал гормональный десятибальный шторм.

— Хорошо, Повелительница. Я услышал вас и понял. — с явно слышимой горечью в голосе тихо произнёс он, — Не сочтите за проявление неуважения, но, с вашего позволения, я всё же верну цветы в вазу. Бедные растения ничуть не виноваты в том, что им здесь совершенно не рады.

Сказав это, Шелд с лёгким поклоном исчез в комнате. Аресса же пребывала в состоянии полнейшего эмоционального раздрая. "Как же так?! Я же совершенно не это хотела сказать? Я вообще не собиралась касаться сейчас ничего личного? Что же делать?! Как исправить ситуацию?". И если умом она ещё окончательно не забыла, что собиралась убеждать юношу, будто ему здесь не грозит никакая опасность, уговаривать смириться с ситуацией и принять предлагаемую роль драурского артефактора, то чувства её влекли совсем в иную степь. Ей хотелось повиснуть у него на шее, просить забыть сказанное и простить её, совершенно не умеющую искренне радоваться отношениям и выражать свои чувства.

Когда через пару минут он снова вышел из комнаты, Аресса почти созрела для того, чтобы попытаться объясниться, но… Шелд внимательно посмотрел ей в глаза и, как будто почувствовав её состояние и переживания, решительно подошёл вплотную и притянул к себе:

— И всё же давай попробуем ещё раз начать с чистого листа, — сказал он, касаясь губами её губ.

Грозная Повелительница второй раз за недолгий промежуток времени оказалась полностью дезориентированной. Руки юноши крепко прижимали к себе, а поцелуй получился уверенный, но нежный и чувственный, совершенно такой, как в сновидениях.

"О! Он оказывается и в самом деле такой страстный и опытный!" — с восторгом подумала она. Но в следующую секунду на бушующие волны гармонального "керосина" упала естественная мысль-искра: "Это же сколько баб он успел перелапать до сего дня, чтобы так вести себя в настолько неоднозначном положении?! Да сколько девиц прошло через твою кровать, котяра бесстыжий?! Какая я у тебя по счёту?! Тридцатая слева в десятом ряду?!"

В следующий миг, не успев до конца обдумать внезапно полыхнувшую перед глазами картинку, где ЕЁ "собственность" нагло обхаживают сотни девиц, и не попытавшись даже соотнести свои домыслы с известными из рассказов прорицательницы фактами, Аресса резко оттолкнула юношу и со всего размаху влепила ему звонкую, сочную пощёчину.

— Да как ты посмел, кобелина приблудный, распускать руки!!! Я тебе не развратная, человеческая девка из дешёвого борделя, которых ты привык жамкать не спрашивая имён!!! Ты мне за всё теперь ответишь, скотина похотливая!!! Нагло являлся в мои сны, подчинял мне какой-то неизвестной одуряющей магией, чтоб я вела себя как безмозглая идиотка?! Трахал меня, бессознательную, вопреки моим желаниям?! Унижал и использовал как какую-то безвольную рабыню!!! И ещё смеешь пытаться всё это проделать сейчас, в моём собственном дворце?!

Женская истерика, по динамике протекания, зачастую подобна неуправляемой цепной реакции. И может идти либо до полного "выгорания топлива", либо до "разрушения системы", либо до "аварийного останова". Шелда подвело то, что вариант истерики "с первых слов" он как-то не обдумывал и не просчитывал. Потому и сценариев аварийного прерывания не предусмотрел. Теперь ему осталось лишь ошарашенно наблюдать за происходящим, не понимая, как предыдущие поступки соотносятся с льющимся потоком бессвязных, но жестоких обвинений. Чего она хочет?! Чего добивается?! И по закону подлости, в какой-то момент он ляпнул ровно то, чего говорить ни в коем случае не следовало:

— Если я настолько плох и вам совершенно не нужен, просто снимите с меня ошейник