Читать книгу - "Боги Падшие - Алексей Рудаков"

Если бы Юсуф мог стать духом, оказавшись за тысячи километров отсюда, то он был бы удивлён, увидев точно такого же жреца, проводящего совершенно такую же проповедь среди закутанных в меха, бородатых людей.

– Посмеялись и прогнали, – продолжил жрец, восседавший в подобии кресла, сделанного из перевёрнутого вверх корнями пня: – Опечалилась тогда Дочь, видя, как глухи люди к любви Материнской. Заплакала она, тяжёлые слёзы на грудь Матери и застонала та, заранее муки грешников на себя принимая. Тяжело было Матери на подобное решиться – ведь люди те, пусть и отравленные металлом, пусть и сбитые демонами тьмы с пути верного, всё же детьми её были. Жалела она их, неразумных, – жрец вздохнул, давая роздых пересохшему горлу и один из людей мигом выскочил прочь из сруба, грохнув о бревенчатую стену толстым полотном двери, висевшей в проёме на ременных петлях. Отсутствовал он недолго – не прошло и минуты как человек, в руках которого теперь была свёрнутая из бересты кружка, почтительно протянул её жрецу.

Благодарно кивнув и промочив горло, тот продолжил.

– Напряглась тогда Мать, натужилась, да и родила Спасителей, как и Дочь из неё самой рождённых. Стали Спасители меж людей ходить, металлы у них отбирая, души заблудшие очищая, но не все были рады такому. Самые злые, насквозь демонами отравленные, воспротивились. Набрали они испражнений тёмных, лепили из него оружие проклятое, да и пошли они войной на Спасителей. То демоны им нашептали, а сами, в тёмной высоте паря, смеялись над мучениями Материнскими. Увидела тогда Земля, как планы её против неё же и обратились, так загоревала пуще прежнего. И так горе её велико было, что вышла из неё злость серая, да тяжёлая. Накрыла та злость всю её, пеленой, как плащом укутала и очистились души людей. Перегорела в них злость насланная, вся на нет, без подпитки сверху ушла.

Жрец смолк, готовясь к следующей части повествования и дух Юсуфа, будь у него, конечно, такая возможность, вновь переместился.

Теперь перед ним была собранная из грубых каменных блоков ступенчатая пирамида, на плоской вершине которой жарко пылал огромный костёр, посылавший к небу жирные клубы дыма.

Стоявший на первой ступеньке жрец, этот был одет в чешуйчатую шкуру, украшенную яркими перьями, взмахнул рукой, в которой был зажат обсидиановый нож:

– Очистившись, дети приняли истину! – Закричал жрец и толпа людей заволновалась, принимая на себя исходивший от жреца религиозный экстаз: – И истина та была – Единство! Единение с Матерью своей, всё им для жизни потребное, дающей! Только его обретя, в согласии с Матерью мы жить стали! Оглянитесь! – Клинок в руке жреца описал широкую дугу и люди завертели головами, как в первый раз осматривая окрестности: – Разве нужно нам что-либо, кроме того, что нас окружает? Нет! Нам, детям Её, познавшим сладость Единства с ней, ничего, кроме плодов, вокруг произрастающих не надо! Нам! Не! Надо! – Принялся он вколачивать слова в головы людей и те согласно закивали, полностью подчинённые его воле: – Но были и те! Другие! – Возвысил голос жрец, взмахивая ножом: – Которые отринули этот спасительный путь! Закоренелые в грехах, насквозь пропитанные духом демонов, они переродились, лишь снаружи оставшись похожими на нас, праведных и любящих детей своей Матери! Страшась Спасителей, бежали они на проклятые небеса, откуда трусливо тявкают на них, лишь изредка осмеливаясь спуститься на грудь Матери, дабы осквернять ей проклятым металлом. Нечестивцы! – Задрав голову, жрец погрозил небу кинжалом: – Не страшимся мы вас и шлём дым проклятий, – нож указал на костёр: – Дабы вы задохнулись в нём, оставив Мать в покое! И так – будет! – Перевёл он взгляд на замершую в окончании проповеди, толпу: – Единение с Матерью и спасение Её – вот долг сынов Её! Мы! – Взмах клинка перечеркнул людей: – Мы Ей поможем! Уже скоро! Вижу я! – Его тело задрожало в экстазе религиозного безумия: – Вижу я сынов наших, в броню животных одетых! Вижу в руках их оружие, из стекла и дерева! И громит оружие то нечестивцев! Пробивает оно гнилой метал, разрывает плоть чёрную, духом демонов пропитанную! И Мать! Вижу тебя – Мать Наша! Единство! Мать! – Впавший в истерику жрец покачнулся и едва не упал, пойманный руками выскочивших сзади слуг. Пока его, начавшего ронять клочья священной пены уносили прочь, первый из его помощников, так же одетый в наряд из крокодильей шкуры, шагнул к заволновавшейся толпе поднимая вверх руки.

– Слушайте! – Надсаживаясь закричал он, с удовольствием отмечая как послушно замирают люди: – Видящий-Мать устал и отдыхает. Но я, – он хлопнул себя по груди ладонью: – Я, Несущий-весть-Единства, скажу вам! Одно слово! Скоро! Запомните моё слово и передайте остальным – уже скоро мы начнём очищать грудь Матери, исполняя свой Долг! Скоро! – Сложив руки на груди, Несущий-весть-Единства замер, опустив голову на грудь и негромко, самым обычным, лишённым надрыва голосом, произнёс: – А теперь – идите.

Эмиссар Слуг, продолжал сохранять неподвижность пока с площади перед пирамидой не ушли последние, возбуждённо переговаривавшиеся люди. Эмиссар был доволен – воля Лежащего-в-Пыли исполнялась в совершенном соответствии с разработанным планом.

Февраль 2019 – Февраль 2020