Читать книгу - "Циклоп - Генри Лайон Олди"

Склонившись над рукой старца, Вульм с крайней осторожностью взялся за предплечье; примерился. Сжал пальцы, резко и коротко провернул; сдавил, как будто вставлял на место деталь сложного механизма. Хрустнуло; Симон скрипнул зубами.

— Дать тебе ремень? Закусишь, оно и полегчает…

— Обматывай, варвар! — прохрипел Симон. — Держи!

Вульм припал на одно колено. Пальцы его клещами сомкнулись на пыльной шерсти саламандры, укутавшей руку Остихароса. Костяшки побелели от напряжения. Старец откинулся назад и закрыл глаза. Казалось, он уснул, измотан болью и усталостью. Вульм держал; Симон не шевелился. Тишина в комнате сделалась плотной и горячей, как воздух в бане. Над сломанной рукой потекли вверх зыбкие, дрожащие струйки. Завибрировала и сама рука. Впору было поверить, что вместо Симоновых костей некий демон-музыкант натянул струны из адского металла, и теперь перебирал их когтями — быстрей! еще быстрей! — гоня мелодию, как обезумевшую лошадь.

— Крепче!

Дрожь усилилась. Теперь она напоминала конвульсии. В хватке Вульма билась пылающая тварь, силясь вырваться. Жар, накатывая волнами, ощущался даже сквозь коврик из горного льна. Пальцы жгло так, что мутился разум. Еще немного, понял Вульм, и я закричу во всю глотку. Я буду вопить, как ребенок, сдуру сунувшийся в костер. Я отпущу Симона; края вправленной кости разойдутся…

— Держу!

Две огромные лапищи накрыли кисти Вульма. Сжали с мягкой, беспощадной мощью: тиски поверх клещей. Пульсируя в двойном захвате, тварь отчаянно пыталась высвободиться. Тщетно: изменник удержал бы и ломового битюга. Корчась от боли, Вульм закричал; он молился, чтобы Натан не испугался, не отпустил. В ответ эхом донесся еще один крик: за окном, в отдалении. Кричала женщина. Натан, хрустнув затекшей шеей, вывернул голову в сторону окна, захрапел, словно его душили удавкой, и усилил хватку. Лоб парня избороздили глубокие морщины, на скулах играли желваки. Вульм плакал, мечтая сдохнуть, и сейчас же; жар сделался нестерпимым, после чего начал спадать. Рука старца дернулась в последний раз — и обмякла. Шумно выдохнув, Симон открыл глаза, в которых гасла, растворяясь, знакомая бирюза.

— Все, отпускайте.

— Кровь Даргата! — заорал Вульм. Откуда и голос взялся? — Пусти, балбес!

Натан обиженно засопел — вот тебе и благодарность! — но пальцы разжал. Вульм кинулся к казану с холодной водой, и с тихим, блаженным стоном опустил в него горящие ладони. Он был уверен: вода зашипит и вскипит, исходя паром.

Нет, обошлось.

— Я принесу мазь от ожогов.

Обождав, пока Циклоп выскочит за дверь, Симон встал. Для пробы сжал кулак, легонько ударил в набивное сиденье кресла. Ударил сильнее, в столешницу. Видимо, результат удовлетворил старца, но от комментариев он воздержался. Вернулся Циклоп со склянкой — и видом, и ароматом снадобье напоминало собачье дерьмо.

— Пузырей нет, — сын Черной Вдовы бросил взгляд на красные, глянцево блестящие ладони сегентаррца. — Это хорошо. Сходи помочись на руки, оно кстати. Рук не мой, так возвращайся…

— Может, ты? — ядовито предложил Вульм. — У тебя целебней!

Пожав плечами, Циклоп взялся за завязки штанов:

— Как хочешь…

Когда, благоухая свежей мочой, Вульм возвратился в кабинет, самозванный лекарь покрыл его ладони слоем мази, обмотал полосками чистого полотна — и завязал концы на запястьях.

— Ты в Ригии не бывал? — с подозрением спросил Вульм.

— Нет. А что?

— Так жрецы мумии пеленают. И пахнет так же.

— Господин Вульм, — встрял изменник, — вы голодный?

— Уже лучше, — буркнул сегентаррец.

— Что — лучше?

— Раньше ты как приставал? «Господин Вульм, я есть хочу!» — и будишь среди ночи. А теперь: «Господин Вульм, вы голодный?» Совсем другое дело. Учись хорошим манерам, парень! У вежливых жизнь короче… Пошли, кашу нам сваришь.

— Я?

— Нет, великий Митра!

— Может, вы сами? Я не умею…

— Мне и шумовки не удержать. Я командую, ты — делаешь.

— Это я запросто! На всех наварю! Господа маги, небось…

С минуту бас изменника еще доносился с лестницы, потом хлопнула дверь кухни — и стало тихо.

3.

Симон Остихарос одевался.

Подтянуть сползающие чулки. Оправить рубаху из тонкой бязи. Затянуть пояс. Штаны, одолженные у Циклопа взамен прожженных, были коротковаты. Ничего, сойдут. Других все равно нет. Роба: длинная, навыпуск, до колен. Разгладить складки ворота, чтоб не натирали шею… Хмурый, сосредоточенный, маг целиком отдался делу, в сущности, пустяковому. Так воин перед битвой облачается в доспехи, проверяя каждую пряжку, каждый ремешок. Внимательный наблюдатель сделал бы верный вывод: старец вышибает клин клином, пытаясь за счет простых, обыденных действий отрешиться от мрачных мыслей, обуревающих его.

— Далеко собрался? — спросил Циклоп.

— Не привык ходить голым.

— Брось юлить, Симон. Тебе нельзя здесь оставаться.

Не говоря ни слова, маг сунул ступни в кожаные туфли без задников. Сапоги Пламенного остались в углу. Мы здесь, кричали сапоги. Куда ты пойдешь в этих шлепанцах?

— Ты сделал, что мог. Теперь — уходи.

— Гонишь меня?

Старец прошелся по комнате, разминая ноги; громко хрустнул пальцами. И замер у окна, словно что-то высматривал в непроглядной ночи.

— Я тебя прошу. Уходи.

— Почему?

— Утром Амброз придет за наследством. Тебе лучше быть подальше отсюда…

«Почему?» — читалось на спине Симона.

— Не спрашивай. Уходи, и все. Считай, что у меня предчувствие.

Симон обернулся. Взгляды скрестились; казалось, воздух сейчас заискрит, будто в нем скрежетнули друг о друга два клинка. Ярче вспыхнули свечи на каминной полке; в ноздри ударил едкий запах гари. Ни один из спорщиков не желал уступать. Так же стояли они три недели назад, в этой самой башне, не зная, что по лестнице к ним из последних сил ползет женщина — умирающее чудовище. Желая спасти, предотвратить; пусть даже ценой собственной жизни…

— Я остаюсь, — Симон отвернулся первым. — Не бойся за меня. Думаешь, я ополчусь против конклава? Устрою славную заварушку?

— Уходи, — повторил Циклоп. — Немедленно.

— Это не похоже на просьбу.

— Зато ты похож! — от вопля Циклопа в казане плеснула вода. — Тебе осталось только закутаться в покрывало из теней!

— Ты видишь во мне сходство с Максимилианом?

— Да! И знаешь, почему? Ты никого не желаешь слушать! Ну да, твой выбор — единственно правильный, ты лучше всех знаешь, что делать! Что может остановить тебя, Симон? Переубедить? Вторая смерть Инес?! Если бы ты…

Циклоп сгорбился, сжал лицо ладонью. Он словно пытался сменить облик — или стереть с лица карту Шаннурана, запечатленную в складках и морщинах.

— Щенок, — еле слышно бросил Симон. На щеках мага вспыхнули багровые пятна. — Шаннуранский ублюдок. Ты бьешь больнее Амброза. Мне с этим жить, сколько бы ни осталось…

— Кто должен умереть на сей раз, чтобы ты уступил?! Ты что, не можешь просто поверить? Сделать то, о чем тебя просят?

Симон прошел в угол и стал натягивать сапоги.

— Я разучился верить. Давно; раньше, чем