Читать книгу - "Оплот добродетели - Екатерина Лесина"

Тойтек играл на скрипке. Той самой земной скрипке, которую подарил матушке очередной поклонник в знак своей любви и признательности.

Скрипка стоила безумных денег.

Так сказал отец. И потребовал вернуть слишком дорогой подарок. Матушка пожала плечами и ответила, что только столь низкий далекий от понимания истинных ценностей человек будет все измерять в деньгах. Подарок она не вернула.

Зато нашла учителя, который взялся сделать из ребенка музыканта.

Гениального.

Гениального не получилось, поскольку выяснилось, что и со слухом у Тойтека все было отнюдь не гениально, и с чувством ритма, и с желанием. Ту самую скрипку ему, конечно, не доверили — сейчас она хранилась в специальном отделении Первого банка — но сделали точную копию.

Как он ее ненавидел!

И эти ежедневные уроки, после которых ломило плечо и шею, болели руки, и пальцы казались деревянными. А теперь он играл. Легко, непринужденно, будто находился не в собственном забытьи, а в матушкиной фантазии. И она, сидя в зале — единственный зритель — плакала от восторга.

Глупость какая.

Нет, плакала матушка часто, полагая, что искренний человек не станет подавлять эмоции. Но фантазия-то Тойтеку принадлежала. И осознав этот факт, он стер, что зал, что матушку, а вот от скрипки так легко избавиться не получилось.

Приросла к рукам.

Но руки он ощущал. И тело собственное тоже, пожалуй, и все, что происходило в этом теле. Интересно, это было минутой просветления перед агонией? Или лекарство все-таки действует? Тойтек попытался сосредоточиться на ощущениях, а вместо этого услышал.

— Какой он бледненький…

— Он уже две недели в искусственной коме, — этот голос он узнал и странно обрадовался, хотя для радости причин не было совершенно. — К тому же у него все еще чума…

— Бедненький.

И этот узнал. Но совсем не обрадовался, поскольку заныла нога, напоминая, что прехорошенькие и не слишком умные девочки часто по доброте душевной совершают страшные вещи.

Например, пытаются лечить паралич укусом шершня.

— Ему уже лучше, — Заххара говорила спокойно.

— Что-то не заметно, — возразила Алина.

— По тебе тоже сперва незаметно было.

Ответом стал вздох.

И еще один.

И робкое.

— А эти язвы… потом… когда пройдут… следы ведь останутся?

— Всенепременно, — показалось, что это прозвучало с некоторой долей удовлетворения.

— Ужас какой…

Третий вздох был еще более тяжелым. И Алину стало жаль. Немного. Если бы Тойтек мог говорить, он сказал бы, что не стоит переживать из-за такой мелочи, как шрамы. В конце концов, всегда можно зашлифовать кожу или сделать пересадку, или просто модифицировать лицо, как многие делают.

Впрочем, Алина и сама додумалась, кажется.

— Ничего, мама сказала, что она оплатит клинику, и я снова буду красавицей. Как ты.

— Как я — вряд ли. Тип другой.

— А… что ты будешь делать? Ну, дальше, потом, когда нас выпустят…

— Еще не факт, что выпустят.

Откуда?

— Да ладно, не могут же они нас вечно тут держать…

— Вечно нет, но пару лет вполне. Пару месяцев так точно.

— Ужас какой.

— Ужас был, пока продукты не доставляли и капсулы приходилось считать, а так… сносно. Вон, даже аквапарк открывают для желающих. Считай, что твой отдых слегка затянулся.

— А может, и к лучшему, — тон, которым это было сказано, Тойтеку не понравился. Вот совершенно. При том, что он точно не сказал бы, что именно не так с этим тоном. — Там… внизу, он точно куда-нибудь исчезнет.

— А здесь ему деваться некуда, — понимающе произнесла Заххара. — И что планируешь?

— Не знаю пока… сердце подскажет.

— Нельзя полагаться на одно лишь сердце, — теперь Заххара говорила снисходительно. — План должен быть.

— Как у тебя? — а теперь показалось, что Алина пытается уколоть.

— Как у меня, — впрочем, от укола Заххара отмахнулась. — Ему понадобится помощь…

— Я помогу!

— Ты сама на ногах с трудом стоишь.

— Я встану… я… придумала! — от этого радостного возгласа Тойтек вздрогнул. Появилось острое желание немедля вернуться к скрипке и матушке, в беспамятство, где было, если разобраться, тихо, уютно и, главное, никаких посторонних женщин не наблюдалось. — Я буду за ним ухаживать! И он поймет, что мы созданы друг для друга.

— Это вряд ли.

— Ты… ты просто сама! — Алина аж задохнулась от возмущения. — Ты хочешь забрать его себе! А я… как же я… я, может, люблю!

— Кого?

— Его.

— Точно!

— Уверена, — произнесла она так, что Тойтек и сам поверил, что любит, вот просто любит, больше всего на свете, разве что кроме шоколадного мороженого. — Мы созданы друг для друга. Сама посуди! Эта встреча неслучайна. Боги свели нас, чтобы мы спасли друг друга и весь мир.