Читать книгу - "Татарский удар - Шамиль Идиатуллин"

Он был отличный парень, свой в доску, пока не пошел служить в полицию. Тут он сразу стал как все.

Дэшил Хэммет

ТОЛЬЯТТИ. 26 МАЯ

КПМ «ЮГ», АДМИНИСТРАТИВНАЯ ГРАНИЦА САМАРСКОЙ ОБЛАСТИ И ТАТАРСТАНА. 27 МАЯ

Звонок сестры застал Рената врасплох. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Ляйсанка года три как вошла в половозрелый возраст и вдруг превратилась из постоянно хамящего голенастого подростка в красивую фигуристую девушку, при виде которой только благоразумие удерживало ребят из Ренатовой бригады от гулкого сглатывания. И теперь с растерянной улыбкой вертел в руке мобилу.

Ляйсан только что в нынешней своей непонятно над чем иронизирующей манере пригласила милого братца на свадьбу, каковая состоится в ближайшую пятницу в челнинском ресторане «У Рафгата». Ближайшая пятница ожидалась завтра.

Отухмылявшись, Ренат энергично сказал «блин» и позвонил маме. Вызвериться на нее за молчание про дочкины матримониальные намерения, конечно, не удалось. Мать в двадцать секунд доказала, что дорогой сыночек, не кажущий носа из своих Тольяттей и откровенно забывший родителей, сам виноват не только в том, что не знает последних семейных новостей, но и просто во всех бедах и напастях, которых с ходу смог коснуться живой мамулин язык.

С большим трудом Ренату удалось перевести стрелки с себя на сестру. Она, как выяснилось, раньше была такая же засранка, но теперь вроде взялась за ум, спасибо Наилю, просто молимся на него с отцом. Наиль, оказывается, работал на каком-то камазовском заводе, не то литейном, не то кузнечном (мама в этих тонкостях не разбиралась, всю жизнь тянула лямку в средней школе, и из всего камазовского многоголовья знала только ПРЗ — и то лишь потому, что прессово-рамный в советское время официально шефствовал над ее школой). Работал, слава богу, не инженером, а кем-то по денежной линии — не то начальником финотдела, не то главой департамента ценных бумаг (тут Ренат тягостно вздохнул). В роскоши не купался, но и не бедствовал. Ляйсанка знакома с ним года три, аж со школы, а последние полгода они просто жили вместе, в Наилевой двухкомнатке. Теперь, выходит, решили узаконить отношения. А тебе, ulym, ничего не рассказывали, потому что по телефону о таком не говорят, а когда ты приезжал, был вечно такой занятой, что мы даже не знали, может, тебе неинтересно знать, что в семье творится.

Ренат давно, в первую очередь благодаря мамочке и первой жене, научился реагировать на подобные женские резвости по-умному. То есть молча. Потому любезно поблагодарил за информацию и поинтересовался, чего дарить молодоженам. Тут маме, как ни странно, предложить было нечего. Мы с отцом, сказала она, дарим сервиз на двенадцать персон, он хороший, хоть и китайский, ну, и немного денег, а ты, ulym, — по возможности. Ага, сказал Ренат. Aniem[3], что тут говорить о возможностях, единственная сестра замуж выходит…

— А, мам, машина-то у Наиля есть?

— Да, «четверка», почти новая, — с гордостью сказала мама.

— Значит, нет, — сказал Ренат с облегчением, довольно быстро — минут за пять — закруглил разговор и распрощался, клятвенно пообещав приехать пораньше — и с ребятами, чтобы помочь с организацией и всяческой доставкой.

Потом позвонил Губанову, хозяину крупнейшего в Челнах автосалона, который Ренат опекал во времена мятежной молодости. Перед переездом Ренат махнулся долей в салоне с челябинцами, именно тогда счастливо потерявшими интерес к тольяттинским проектам. Так что размен произошел быстро и ко всеобщему удовольствию. Особенно рад был захандривший поначалу Губанов: гуманные челябинцы предоставили ему не только почти полную свободу действий, но и привилегированный доступ к уральскому прокату. В итоге губановская фирма стала одним из крупнейших поставщиков КамАЗа и, ясное дело, любимейшим дилером.