Читать книгу - "Добытчик - Борис Николаевич Громов"

подбородка. Из-под арамидно-алюминиевого «горшка» донеслось что-то неразборчивое, но очень экспрессивное. М-да, похоже шлем для неё стоит поискать другой. Более подходящий по размеру.

Маша, немного успокоившаяся и переставшая желать всякого доброго и разного в адрес изобретателей ЗШ и самого шлема, закинула провинившийся «горшок» на пол за водительское кресло и плавно тронулась в стороны выезда с парковки. Не обманула, похоже. С «ручкой» у неё проблем и правда нет, идёт «Гранта» мягко и без рывков.

— Так что, Серёж, значит к «Оазису»?

— Туда, — согласно мотнул головой я, припомнив, что именно так новый ТРЦ и называется. — Но поезжай аккуратно и не очень быстро, попробуем по дороге осмотреться. Может, чего интересного разглядим. Газ в пол — исключительно если в какие-то проблемы влетим. Вот тогда, и только тогда — «Ноги, ноги, спасайте жопу!»

— Ок, — легко согласилась девушка, послушно сбрасывая скорость примерно до полусотни километров в час. — Что глядим, что ищем?

— Фиг его знает, честно признаюсь я. — Пока и сам понятия не имею. Всё необычное, наверное.

Через пару минут ткнул пальцем в появившуюся вдали серебристую «чепырку», воткнувшуюся в правый отбойник. Вставшую «домиком» крышку капота и отвалившийся расколотый передний бампер вижу даже отсюда, благо, со зрением проблем нет, до сих пор твёрдая «единица».

— Притормаживай, Манюнь. Вот наша первая цель.

— И чего именно в ней такого важного? — она бросает на меня короткий удивленный взгляд, но педаль тормоза послушно прижимает.

— Это нашего Стаса машина. Проверим заодно, что с ним и как.

Маша снова недоуменно смотрит в мою сторону. Мне остаётся только руками развести.

— Игорь Станиславич по телефону сказал. Мол, разбитую машину его видел, но мимо промчал, не остановился…

После этого замолкаю. И Маша молчит. А что тут скажешь? Мужик к своим спешил. И всё равно — не успел. И семью не спас, и Стасу не помог, даже не попытался. Вот так оно бывает…

Метров двадцать-двадцать пять не доехав до «четырнадцатой» Маша притормаживает.

— Манюнь, окна не открывай, из машины не выходи, двигатель не глуши, будь в готовности увозить нас отсюда как можно дальше. И слушай станцию. Тут недалеко, но мало ли, стрельба начнется, или ещё что, могу не доораться, а рация — вот она.

Я кивнул на портативную китайскую «ходи-болтайку», чехол которой закрепил на её бронежилет у левого плеча. Станции — простенькие, чисто внутри комплекса между собой связаться, а не бегать из одной стрелковой галереи в другую. Зато гарнитуры неплохие, с ларингофоном, чтоб руки свободными оставались

Девушка спорить и возражать не стала. Это хорошо, значит серьёзность момента понимает.

— Ну, я пошёл!

Поудобнее перехватив «Яровит», осторожно, что называется, «на мягких лапах» буквально скольжу по асфальту в сторону «жигулины». Не напрямую, а по окружности обхожу, как в своё время в «Бастионе» учили. Кое-что видно сразу: короткий, но жирный и вихляющий тормозной след, словно Стас пытался экстренно оттормозиться и объехать что-то, внезапно оказавшееся на дороге буквально у него перед носом. Ну, или кого-то…

Я не инспектор ДПС, опыта особого в подобных делах не имею, но выглядит всё именно так. Скорость, думаю, была не меньше сотни. Удивительно, как он не перевернулся. В отбойник вписался жестко: крышку капота выгнуло, передний бампер отлетел, фары — вдрызг. По асфальту длинные потеки перемешавшихся антифриза, масла и стекломоя. Не вляпаться бы, а то потом липкие подошвы ботинок при ходьбе мерзко и громко чавкать будут. Задняя «полусфера» «Лады» затонирована наглухо и чтобы увидеть, что там с водителем, обхожу автомобиль по кругу, против часовой. Осматриваюсь в самом прямом смысле через прорезь прицела. Возможно, перебор, но как сказал много лет назад один мой хороший товарищ: «Параноики умирают последними».

Двигаюсь, словно на боевой операции, короткими приставными шагами, «нарезая пирог». Шаг. Передняя левая дверь машины закрыта. Еще один. Теперь вижу через окно завалившегося лицом на руль Стаса. Мертвый или без сознания? Скорее всего — первое. Разбился он часов тринадцать назад. И до сих пор сидит, уткнувшись лбом в «баранку» и пристегнутый ремнём безопасности. Или мёртв, или в коме, но сейчас, без толпы врачей и хорошей операционной это одно и то же. Не опуская ствол карабина, левой рукой открываю и распахиваю дверцу и тут же делаю шаг назад. Даже если Стас, словно в зомби-хорроре, уже обратился в плотоядную нежить, он к креслу ремнем пристегнут, а эта стропа на разрыв и гориллу удержит. Никакой реакции. Выждав с минуту, снова приближаюсь и притрагиваюсь к его левой руке. М-да, проверять пульс нужды нет, там уже трупное окоченение… Жалко мальчишку. Судя по всему, погиб мгновенно, в момент аварии. Но остается открытым вопрос: а что же стало причиной этой аварии? Из-за чего Стас вдавил педаль тормоза в пол? Или из-за кого?

Опаньки!!!

Стоило окончательно обойти машину и сделать буквально ещё десяток шагов вперед, в сторону парковки торгового центра, как в голове натуральный ревун боевой тревоги заголосил. Даже в обычное время рыжая девица, отрешенно сидящая на крутом склоне обочины спиной к дороге и месту автоаварии с покойником — явление, явно заслуживающее пристального внимания. А сейчас и время такое, что обычным его не назовет даже самый оголтелый оптимист.

Живая? Ну, точно не мертвая, мертвец так прямо сидеть не сможет — обязательно завалится или набок, или на спину, или ничком рухнет. В остальном — чёрт её знает: может такая живая, что живая, просто в шоке или ещё каком ступоре. А может и из тех, которыми мы с Машей на экране моего смартфона вчера любовались, сперва на Тверской, потом на Аничковом… И вероятность — строго пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, со спины выглядит вполне опрятной: чистенький джинсовый костюм — короткая курточка и штанцы в обтяжку, собранные в длинный, ниже лопаток, хвост волосы цвета темной меди — не растрёпаны. С другой — какого чёрта она тут вообще делает? И почему сидит совершенно неподвижно? В общем, как бы и стрелять в затылок нужно, пока не обернулась и не заметила, и живого человека без проверки на глушняк валить — не могу. Чего уж врать-то, я вообще по людям не стрелял никогда. Повезло. И на границе служил тихой, и в ОМОН пришел в спокойные времена, когда боевые командировки на Кавказ уже остались в прошлом. Поэтому и из положенной мне, как снайперу, СВ*, и из автомата, и из табельного «ярыжки»* дырявил я исключительно картон