Читать книгу - "Быстрее империй - Сергей Фомичев"

разбоем они могли бы и где-нибудь на Самарской Луке. А здесь, если послушать, полно разговоров о райских землях, о сказочных островах, о воле, свободе. Люди подсознательно ищут какого-то идеала, хотя не в состоянии чётко сформулировать его. Не добрались ещё до России лозунги и доктрины.

Тропинин опять начал запускать блинчики по воде.

— И заметь, по ту сторону шарика происходит похожий процесс, — добавил я. — Просто Европа извергла на порядок больше свободных людей и спустила их с привязи столетием раньше.

Ссылка на опыт Европы заставила Тропинина поморщиться. Сторонники империи вообще очень чувствительны к подобным сравнениям.

— Тут ты прав лишь отчасти, — сказал он. — Главная причина в том, что у них не свободные, а лишние люди.

— Так одно из другого вытекает, — отмахнулся я. — Крепостные ведь лишними не бывают, как и те пресловутые овцы, что съели арендаторов. Лишними бывают только свободные люди. В этом вся суть. И в России они в своё время появятся. И будут бродить нищими толпами. Да только тогда уже будет поздно о новых землях думать.

Мы разошлись, не придя к единому мнению, но, в этот раз обошлось, по крайней мере, без ругани. Через некоторое время Тропинин расстался с захарьевцами и перетащил пожитки на «Онисим». Тем временем Комков откопал, наконец, толмача. Древнего совсем старика, пленённого эскимосами, похоже, ещё до ледникового периода. О чём я и не преминул заметить.

— Его шапка наверняка сшита из шкурки той саблезубой белки, что бегала с жёлудем, — добавил Тропинин, но я в аналогию не въехал.

Вряд ли толмач помнил много тлинкитских слов, однако, выбирать не приходилось.

Ближе к отплытию, наблюдая за зверобоями, готовящими сабли и ножи к неизбежной схватке, я опять погрузился в сомнения. Запал иссяк и предстоящая кровавая бойня вновь вставала перед глазами. Слишком многих мы уже потеряли в подобных стычках. А тликиты это не какие-нибудь алеуты.

Прошёл день, другой. Лавина так и не сорвалась. Туземцы вновь возвели свои домики и вигвамы, благо что большого труда это не составило. Промышленные потихоньку стаскивал шмотки обратно на берег, поругивая меня за глаза. Окунев с Комковым не нажимали, зная, что просто так я не осторожничаю. Открыто выступал с критикой только Яшка. Но он пока что не имел политического веса среди зверобоев.

— Чего не выходим? — спросил Тропинин, заглянув в контору, куда теперь опять был вхож.

Я как раз сидел над картами, выбирая удобное место высадки, которого на самом деле не было. Передо мной, точно перед генералами, планирующими операцию «Оверлорд», раскинулась своя «Омаха» и своя «Юта». Но на какое бы место не пал выбор, я заранее видел плавающие в волнах трупы.

— Ну не лежит у меня душа их покорять, понимаешь? — сказал я, барабаня карандашом по карте. — Мы с алеутами-то едва управились, коняги сколько крови попортили, да и те не успокоились толком ещё. А эти парни посильнее островитян будут, да и много их.

Я вздохнул. Тропинин пожал плечами.

— Тлинкитов не покорить за год кавалерийским наскоком, — добавил я. — На них и десятилетия может не хватить. Империя их вообще так и не одолела, и мучилась с ними как с костью в горле до самой продажи Аляски. После чего с ними мучились уже американцы. А у меня всего четыре кораблика и пара сотен людей. Всё что удалось сконцентрировать для похода.

— А чего это тебе втемяшилось в голову двигаться исключительно по следам русских завоеваний? — усмехнулся Тропинин. — Наступать на те же грабли и, получая по лбу, удовлетворённо замечать, что они на месте. Ты бы ещё кренделя за Берингом по воде выписывал.

— Поясни, — нахмурился я.

— Что тут пояснять? Нормальные герои всегда идут в обход!

— В обход, — повторил я и, поражённый столь элементарным решением, схватил карту.

Не ту поделку, что предъявлялась обитателям восемнадцатого века, а настоящую подробную карту, сделанную для собственных нужд.

Северо-западное побережье Америки изобиловало ресурсами, островами и удобными для стоянки бухтами. Здешние леса экологи называли дождевыми, сравнивая по биологической продуктивности с тропическими. Месторождения золота протянулись от Калифорнии до Аляски, присутствуя практически на каждой крупной реке. Зато климат смягчался с каждой милей к югу.

— Так ты вот что имеешь в виду… — пробурчал я. — Вот значит какой расклад получается…

Действительно, на кой чёрт мне сдалась эта Ситка? Зачем ставить крепости, городки и тем более столицу ровно на тех местах, где они должны были бы встать, пойди всё своим историческим порядком? К чертям порядок! Не в духе фронтира его соблюдать! Зато какая перспектива открывается. Ведь стоит лишь пропустить архипелаг Александра и мучащая меня проблема отпадает сама собой.

Пёс с ними, с тлинкитами, пусть остаются в тылу. Пусть острят копья и пляшут вокруг костров. Я рвался к Золотым Воротам, а Архипелаг не имел на этом пути стратегического значения. Гораздо умнее поспешить с приобретением Ванкувера. Всё что пришлось бы вырывать с боем на Ситке, этот остров отдаст легче и в куда больших количествах. Прекрасный корабельный лес, удобные незамерзающие гавани, умеренный климат. Но вдобавок там найдётся и земля пригодная для сельского хозяйства. А самое главное — остров населяют не столь воинственные народы. Во всяком случае, в анналах не сообщалось о серьезных столкновениях тамошних индейцев с европейцами.

— Что ж, легендарному Новоархангельску придётся подождать! — постановил я. — По крайней мере ещё несколько лет. Мы идём на Ванкувер!

Глава шестая. Вдоль берега

Глава шестая. Вдоль берега

День за днём и ночь за ночью мы шли океаном, стараясь держаться вдали от земли, чтобы в темноте не налететь на скалы. Погода благоприятствовала успеху. Волны мерно раскачивали палубу, без тех провалов и толчков, что вызывали морскую болезнь. Корабли напоминали лежбища котиков — по случаю приличной погоды люди покинули трюмы и заполнили палубу от носа до кормы. Субординация, святость шканцев и прочие атрибуты морского закона промысловому флоту были чужды. Дисциплина волшебным образом проявлялась в критических ситуациях, перед лицом стихии, но когда прямая угроза отсутствовала, зверобои даже капитану кричать лишнего не позволяли.

Впрочем, ссор не возникло. Тихое море успокаивающе подействовало на людей. Сидение в крепости всем порядком осточертело, а поход, хоть и не сулил хорошей добычи, ибо мы удалялись от северных территорий, а значит и от качественной пушнины, обещал смену обстановки.

Большинство бедолаг даже не догадывалось, насколько серьёзную.

* * *

Забрось двух парней из нашего времени в прошлое и, встретив друг друга посреди полудиких предков, они обязательно заговорят о политике. Казалось бы, нам было что обсудить, было что вспомнить и о чём потосковать. Но какой бы темы мы ни касались, путаная ниточка нашей беседы рано или поздно выводила на клубок политики. Какая-то патология наблюдалась в извергнувшей нас эпохе.

Обычно мы беседовали на крыше казёнки, что на нормальных кораблях гордо называлось полуютом, но на «Онисиме» это была всего лишь крыша. Зато здесь было меньше людей и мы могли использовать тот лексикон, которому были обучены. Впрочем, не уверен, что нас совсем не подслушивали — переговорить на таком маленьком судне без лишних ушей было практически невозможно. Однако я полагал, что наши маленькие ухищрения, эвфемизмы, метафоры выдадут рассказы о будущем за научную беседу.

Я коротко рассказал, как смог устроиться в этом мире, но утаил подлинные причины коммерческого успеха, объяснив его продвинутой логистикой. Тропинин так же коротко пересказал события тех лет, которые прошли с момента моего исчезновения. Ничего такого, что могло бы вызвать интерес, тем более восхищение в родном времени не произошло. Что-то конечно строилось, что-то взрывалось, выпускались новые книги и фильмы, становились быстрее компьютеры и тяжелее программы для них, но никаких революций в технике или науке, тем более революций социальных, никаких глобальных войн, ничего способного потрясти воображение не случилось. Марс тоже оставался безлюдным и безъяблочным, хотя в этом направлении уже вырисовывались некоторые подвижки. Но, что интересно, Тропинин говорить о них не хотел. Что-то там было не так, с подвижками. Что-то не отвечало его представлениям о величии собственной страны.

Так что с прошлым, которое будущее, мы покончили быстро, а вот разговоры о планах всякий раз упирались в разницу мировоззрений. Наученные горьким опытом первого контакта, мы старались обходить скользкие темы. Но не так-то это оказалось и просто — в политике, куда ни ступи, всё слизью покрыто.

Что меня удивляло, так